Когда мас на хаз

Принято считать, что типичный способ расширения лексического состава русского языка такой: из его низких сфер слова проникают сначала в молодежную субкультуру, а затем это проникновение расширяется, наконец, закрепляется в разговорном и литературном языке. Такова судьба таких слов, как, например, «расклад», «прокрутить», «беспредел», «тусовка».

Впрочем, все начинается с молодежи. Именно она в поисках новых эпатирующих слов и выражений тянется к самым заметным явлениям живого языка. Среди множества таких явлений наиболее привлекательной ей кажется лексика криминального мира. «Ботать по фене» юношам и девочкам становится весело. Судите сами: «Когда мас на хаз, так и дульяс погас». Разве может сравниться с этим скучный перевод: «никто не шевелись»?

Уголовное арго, зародившись еще в XVII веке, успешно преодолело барьеры времени и прочно поселилось в современной лексике: по форме часть его слов совпадала с обычными, но имела совершенно другое значение (тройка – еда, костер – город), другие создавались из русских морфем и имели довольно прозрачное значение (грызик – зуб), третьи попросту переделывались (куребро – серебро, ширман – карман, здебесь – здесь).

Зная основы «фени», можно разговаривать о чем угодно и быть не понятым никем, кроме своих. Наверное, именно это качество больше всего и привлекает молодежь. Начинает формироваться антагонистическое сознание: «быть не как все» и корпоративное: «быть подобно своим». Открытость наших границ тоже сделала свое дело: молодежь, как губка, впитала в себя жаргоны панков, металлистов, хиппи с их своеобразным лексиконом и родила на свет причудливую смесь англизированных и воровских по происхождению слов: «аскать» – просить, «герла» – девушка и т. д. Молодежь, живущая в объединениях по интересам – компьютерщики, музыканты, спортсмены – овладели социально-профессиональными жаргонами, среди них наиболее распространен компьютерный («гуру», «хакер», «юзер»).

Особняком стоит лексически экспрессивный эстрадно-музыкальный молодежный жаргон («фанера», «раскрученный», «попса») со знаменитыми «батонами» и «булками» Миши Гребенщикова, «Вовой-чумой» М. Перцхалавы, и «чест-ной – ё» Глюкозой. Оправдать все это может только общая тенденция молодежного прос-торечия – стремление к юмору, шутке, иронии. Популярен у молодежи и интержаргон, или сленг – это ненормативные слова за гранью обычной лексики, но очень популярные в живой русской речи («крутой», «кайф», «прикид», «крыша поехала» и т. д.). Происхождение этих слов сомнительно, но, попадая в сферу широкого упот-ребления, их откровенно маргинальный смысл исчезает.

Механизм формирования жаргонных систем молодежной речи основан на заимствовании, причем почти полностью на английском («олдовые мены», «фрилавник», «фейсом об тейбол»), но есть еще и языковая игра, которая реализуется в приколах и ненормативной лексике («по барабану», «лохотрон», «чао-какао»).

Но если для молодежи подобные «дурачества» простительны, поскольку кажущаяся неразвитость сознания граничит здесь с наивностью, то увлечение жаргоном политиков лежит вне сферы понимания. Что движет умудренными жизненным опытом мужами? Языковый беспредел СМИ, открытое снижение уровня преподавания словесности в школе, безответственное и возмутительное внедрение в наши души похабщины в виде литературных опусов и кинопродукции? Нет однозначного ответа. Но то тут, то там мы читаем и слышим: «Меня заказали», «Никогда не было такого «кидалова». А с каким азартом политики постоянно употребляют в своей речи слово «беспредел» – самое распространенное в воровской среде! Добавим к этому знаменитое косноязычие, которым страдают многие, и картина станет совсем безрадостной...

Как бороться? Нужны, наверное, не административно-директивные запреты, не пассивное бездействие, а просто вкус. Другого не дано.

//Екатерина ДРЕМКОВА, Оксана ГЛАЗУНОВА, студентки факультета социально-политических наук ЯрГУ им. Демидова.