Война застала меня в Сиверских пионерлагерях. Я только что закончила первый класс. Мой брат Ваня учился в шестом классе, а старшая сестра Шура уже работала. Не помню, где работала мама, а отец был механиком на заводе.
Когда началась война, я вернулась домой. Взрослые, в том числе и брат с сестрой, ездили на рытье окопов и еще дежурили на крышах домов во время бомбежки. Бомбили Ленинград страшно. Я оставалась дома одна и очень боялась, залезала под кровать. Однажды я все-таки осталась у окна и видела воздушный бой.
Помню, как горели Бадаевские склады, где были большие запасы продуктов. Соседи наши ходили туда, чтобы что-то подобрать, собирали с земли сожженные продукты вместе с горечью и ели. К зиме голод был уже страшный – 125 граммов хлеба на человека. Да и состоял этот хлеб из дуранды, опилок, клея и еще каких-то примесей.
Родители и сестра навещали меня, приносили что-то поесть, но все равно я слабела день за днем. Так жили все. Однажды я видела, как женщина везла на санках покрытый какой-то тряпкой труп и вдруг сама упала на него, видимо, обессилела от голода. Она не поднималась, целый день простояли санки уже с двумя трупами, а потом подошла машина и увезла их.
Как-то, когда я была дома одна, раздался оглушительный взрыв. Оказывается, бомба попала в наш дом, и меня завалило и засыпало кирпичом и обломками. Кто меня откопал и куда увезли – тоже не помню. Пришла в сознание в каком-то здании, привезли моего папу. Он еще издавал какие-то звуки, но глаза были закрыты. И я, ослабленный ребенок, стала его тормошить и будить, я раздирала ему пальцы на руке, думала, что он проснется от боли. Но он только вскрикнул несколько раз и затих... Навсегда.
Какое-то время я жила в детдоме. Помню, как дважды у меня вырывали этот несчастный кусок хлеба в 125 граммов, и я не могла защитить себя.
В конце марта 42-го года нас, детей, погрузили в машины и повезли через Ладожское озеро. В воде плавали большие льдины, по которым можно было проехать, а можно было и под лед уйти, что и случилось с несколькими машинами. Но другого пути из Ленинграда не было. Этот единственный – Дорога жизни.
Привезли нас в Ярославль, потом меня переправили в Нерехту, где я почти три с половиной месяца лежала без движения, такая была дистрофия. Отпаивали нас куриным бульоном и очень понемногу давали еды. Руки не поднимались даже, чтобы умыться. Нас приподнимут, умоют, напоят бульоном и опять положат. Чуть окрепнув, мы начали вновь учиться ходить.
Нам давали всякие витамины и глюкозу, помогали выжить. Потом перевезли наш детдом в Бурмакино, и года три или четыре я жила там. Затем переправили в село Рождествено. В 1946-м, уже после войны, всех, кому исполнилось четырнадцать лет, отправили учиться в ремесленное училище при тормозном заводе в Ярославле. Я закончила его, получила специальность токаря четвертого разряда. Жила в общежитии, работала на заводе, одновременно училась в вечерней школе. Потом вышла замуж. У меня двое детей – сын и дочь. Дети хорошие, сын Валерий закончил военное училище, сейчас он подполковник. В 1996 году воевал в Чечне и был ранен, женат, имеет двоих взрослых дочерей. Дочь Ольга живет со мной, у нее тоже двое детей. Больше никого из родных у меня не осталось. Не дай бог кому такое пережить, как я пережила блокаду.
Ярославль.
* * *
Пишет вам Людмила Ивановна Крюкова, уроженка деревни Кудринское Гаврилов-Ямского района. Мой брат Аркадий Иванович Кокурин 1926 года рождения был призван в армию в 1943 году в семнадцать лет. Был он в учебке в местечке Песочное Некрасовского района, затем в Калинине (ныне Тверь) учился на десантника. Это была его мальчишеская мечта. У нас в Кудринском была пожарная вышка, так он мальчишкой прыгнул с нее, с высоты пять метров, с простым зонтом. Ушибся здорово, но был доволен.
В 1945 году, где-то в марте, пришло от него письмо с фронта. Писал, что служит в Австрии, гонит немцев. А в апреле пришло извещение, что Аркадий Иванович Кокурин геройски погиб в Австрии 9 апреля 1945 года. Потом пришло письмо от сослуживца брата по фамилии Попов. Он написал, как погиб Аркадий. Подстрелил его снайпер с дерева на опушке леса. Брат был ранен, и товарищ не успел донести его до медпункта. Похоронен он в братской могиле в городе Альстенбах, или Алестленбах, не помню. Было ему девятнадцать лет.
После войны у нас родился еще братик, назвали его в честь погибшего Аркадием. Сама я тоже считаюсь участницей войны 1941 – 1945 годов. Было мне двенадцать лет, и мы, дети, уже в это время работали в колхозе. Делали все, чтобы приблизить Победу.
Пос. Некрасовское.
* * *
Семья наша была большой, четырех сыновей вырастили и воспитали мать Мария Сергеевна и отец Андрей Андреевич. Началась война, и один за другим мы ушли на фронт. Каждый день на протяжении всей войны горела у нашей матери неугасимая лампада, каждое утро и вечер молилась она о том, чтобы сыновья были живы. Но первая похоронка пришла на Виктора, руководившего строительством укрытий под Волховом. Он погиб 14 января 1942 года, а находился на передовой всего несколько дней. Похоронили его, по словам товарищей, прямо в снег.
В 1943-м пришла похоронка и на Вячеслава. Он погиб на станции Крымской, в Краснодарском крае. Незадолго до этого от него пришло письмо: «Знайте и не печальтесь обо мне: я погибну не зря, а с уверенностью и надеждой, за наше правое дело». Мама выучила это письмо наизусть. Через некоторое время после гибели сына ее вызвали в горвоенкомат и там ей вручили посмертную награду сына – орден Великой Отечественной войны.
После войны мать вместе с сыном Михаилом ездили на могилу Вячеслава, но там, где он погиб, никаких захоронений не оказалось. Потом они узнали, что прах его был перенесен в братскую могилу, откуда и привезли домой горсть земли.
Двое сыновей – старший и самый младший – все-таки вернулись с войны с победой, израненные, но живые. Через двадцать лет после этого умер Михаил. А вот я, Анатолий, жив, мне сейчас 84 года.
Ростов.
* * *
В декабре 1941 года по решению военного совета Балтийского флота ночью из блокадного Ленинграда по льду Ладожского озера вышла колонна курсантов и офицеров Высшего инженерного технического училища Военно-морского флота. Сорок километров шли в 35-градусный мороз измученные и голодные. Дальше поездом добирались до Ярославля, где и разместили училище. Командование и хозяйственные службы – в бывшей школе имени Пирогова, где сейчас приемная комиссия госуниверситета. На Крестьянской (ныне Андропова) улице были кубрики, в которых жили курсанты. Еще один корпус находился в бывшем краеведческом музее, а учебный – в автомеханическом техникуме.
В наборах 1942 – 1943 годов в училище было много ярославцев, в том числе и автор этих строк – Вячеслав Борисович Тряхов. Каждый день с винтовками и противогазами колонна курсантов пешим строем, а чаще бегом (для закалки), двигалась с Советской площади по Гражданской улице (ныне проспект Октября) до автомеханического техникума и вечером обратно.
В 1944 году после окончания первого курса мы выехали на практику на корабли и в береговые части Северного флота, где в качестве матросов успели получить боевое крещение. Возвращались уже в израненный, разрушенный, но устоявший Ленинград. Продолжили учебу и службу здесь.
В 1968 году, спустя двадцать лет, бывшие выпускники собрались в училище и с тех пор каждые пять лет встречались в Ленинграде. Среди приезжавших всегда было много ярославцев: генерал-лейтенант Валя Тарасов, контр-адмирал Юра Смирнов, генерал-майор Витя Кострыгин. Были Боря Ковалев, Лева Пронин, Юра Волков, Боря Майоров, Слава Бытьев, Юра Чарный – мои друзья-однокашники... Многих из них уже нет.
Вячеслав ТРЯХОВ,
полковник в отставке,
участник Великой Отечественной войны.
* * *
Здравствуйте, мои дорогие земляки! Я родился в Ярославле, мое имя Валентин Викторович Теляковский. У меня был брат Боря, который родился в сороковом году и которого я нянчил всю войну. Так сложилась судьба, что живу я ныне далеко от Ярославля, в городе Жигулевске, но все, что связано с родным Ярославлем, помню до слез.
Тяжелое было детство у нас, детей войны. Помню, как привозили в город блокадных ленинградцев. Я ходил тогда мыться в резинокомбинатскую баню, и там на первом этаже лежали и сидели прибывшие ленинградцы. Мыли их отдельно от всех, в санпропускнике. Однажды один из прибывших зашел в общий зал – живой скелет, обтянутый коричневой кожей. Человек налил в таз воды, чуть-чуть плеснул на себя и больше не мог мыться, перевернул таз, положил его себе под голову и так лежал на каменной лавке. Я, мальчишка, увидев это, просто оторопел.
Многие тогда умирали от голода и у нас в Ярославле, хотя жили мы все-таки далеко от фронта. От дистрофии умерла моя тетя Наталья и мой сосед Алька Новиков.
Помню, как бомбили Ярославль. Все соседи из нашего подъезда собрались на первом этаже под лестницей, а я стоял и молился: «Господи, спаси и сохрани маму, Борю и меня». Потом, когда бомбы перестали падать, а зенитки все еще стреляли, сосед Николай Васильевич Комиссаров сказал мне: «Валя, они улетели, хватит молиться». Мы вышли из подъезда, оказалось, что около нашего дома упали четыре 50-килограммовые бомбы. Одна из них взорвалась около сарая и убила козу милиционера Тутова.
После бомбежки мы с мамой выгребали стекла из нашей комнаты, а потом пошли пешком в деревню Третьяково к родственникам. Когда вышли из города и оглянулись, повсюду был дым. Махорочная фабрика горела свечой.
Помню, как в войну мы с братом сидели в комнате около коптилки и ждали с работы мать. Когда кончалась смена на заводах, в городе включали электричество, чтобы люди могли приготовить дома еду и лечь спать. А в остальное время электроэнергию отключали, потому что она нужна была для выпуска оборонных заказов на заводах. Во всех комнатах нашего большого дома стояли буржуйки, их мы топили, когда было холодно. Мы с мамой хранили дрова в сарае, сырые и длинные, примерно с метр, и я каждое утро выходил туда и колуном старался наколоть их. Получалось плохо, потому что я был еще мал ростом и возрастом, а дрова были велики.
Пережить войну нам помогли деревня и мамина сестра тетя Дуня. Мы часто ездили к ней, и я нянчил ее сына, которому тогда было четыре года. Я должен был присматривать за хозяйством, ходить за водой, летом собирал грибы в лесу. Так мы жили, и нам еще повезло, что были родственники в деревне.
С приветом Валентин ТЕЛЯКОВСКИЙ.
* * *
Дорогие друзья, жители Ярославля и области, кто служил в Кронштадте в школе воинской части 30835, прошу позвонить по телефону 55-10-39 или написать небольшое письмо с данными о себе по адресу: Тутаевское шоссе,
д. 41, кв. 4, Ю. А. Спиридонову.
Заранее благодарен. Давайте крепить морское братство.
Ю. А. СПИРИДОНОВ,
бывший соловецкий юнга,
участник Великой Отечественной войны.
Анатолий БОЧКИН.