С детства Владимир любил природу. Однако классическим «ботаником» не был, поскольку и силой, и здоровьем заметно выделялся из ряда прочих рыбинских школьников в лучшую сторону. Соответственно и мечта у него была не об академической, а о совершенно практической карьере – хотелось ему стать охотоведом. Благо во времена заката социализма профессия эта была не только престижна, но и окружена ореолом романтики.
Жизнь, впрочем, распорядилась по-своему. После возвращения из армии закрутилась она калейдоскопом: женитьба, работа слесарем-сборщиком на заводе, перестройка – и перспективы, расплывающиеся туманом. В этом калейдоскопе завилась веревочкой не одна мужская судьба, однако Владимир не собирался подчиняться обстоятельствам. Наоборот, он сделал все, чтобы подчинить их себе...
Началось все достаточно банально: невзирая на смутность времен, увлечений своих Владимир не оставил и на одной из рыболовных вылазок познакомился с промысловой рыболовецкой бригадой. Работа ее произвела впечатление и навела на размышления: кушать народу хочется всегда, а рыбы в Море (только так в Рыбинске называют водохранилище) хватит на всех.
Ловить рыбу Владимира учить не нужно было. Впрочем, тут он и не видел для себя хитрости, но нужно было еще суметь улов продать. Не спасовал наш герой и в рыночных водоворотах, так как уже тогда считал, что никакая работа не предосудительна, коль скоро позволяет человеку выжить и содержать семью. При этом, начиная заниматься промыслом, Владимир вообще ничего не просчитывал.
– Сегодня, обдумывая работу за прошедшие несколько лет, я с позиции уже приобретенного опыта понимаю, что можно было идти другим, более эффективным путем, – говорит он. – Но, наверное, многое из того, что делается на эмоциональном порыве, в нашей стране получается успешнее, чем то, что основано исключительно на экономическом расчете.
Так или иначе, а на Сенном рынке в Рыбинске появилось первое место предпринимателя Левичева, которое сразу стало популярным у любителей хорошо отобедать в рыбный день (не только в четверг).
А дальше... Как говаривал классик советской эстрады, «рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба». За несколько лет Владимир исследовал Море вдоль и поперек. И пришел к выводу, который, возможно, вел за горизонт еще команду Магеллана: «Дальше в море – меньше горя». В том смысле, что, базируясь в Рыбинске, большой рыбы не сделаешь. А бизнес должен расти: кто не реализует себя в нем полностью, вынужден стоять на месте, потом откатываться назад...
И тогда буквально из ничего материализовалась идея – пустить корни в Гаютине. Благо там, в местах заповедных и нетронутых, можно было не только в изобилии ловить рыбу, но и неплохо бить утку. Первая страсть (имеется в виду охота), как известно, самая сильная; да и попробуй удержись, когда они, заразы, дразнятся. Летают по-над местными лесами и болотами на манер городских голубей...
Кстати, сам Владимир вспоминает, что первое впечатление от этих мест было совсем не радужным. Больше того, он поначалу даже зарекался вообще сюда приезжать. Все-таки далеко: даже от райцентра, Пошехонья, ехать сюда около ста километров. Да еще от Пошехонья до родного Рыбинска практически столько же. К тому же в те времена здесь еще только строили федеральную трассу на Череповец и место было совсем глухим. Однако что может быть притягательнее для настоящего хозяина, чем владение собственным промысловым участком?
В Гаютине Левичевых приняли спокойно. Наверное, потому, что в новоселах не было ничего от наезжающих сюда периодически «больших людей», склонных «оттягиваться» так, как будто поблизости ни одной живой души на триста верст нет. Левичевы же обустраивались как настоящие хозяева: и от обычной крестьянской работы не бегали, да и дом строили здешний, сельский – разве что повыше малость да попросторнее.
А потом, когда оказалось, что ловить рыбу действительно выгодно, местное население оценило появление новой семьи сполна. Как-никак, а сегодня Владимир – один из пяти самых крупных работодателей в округе: под его началом трудится артель в восемнадцать человек. И надо еще знать, что это за работа. Летом сети приходится ставить и проверять на обычном катере (а Море есть Море – тут и «Метеор» не всякий раз рискнет бортом к волне повернуться). Зимой – со льда, объезжая лунки на «Буране», под пронизывающим ветром, руки по локоть в ледяной воде, да и перспектива искупаться не меньше, чем летом: поди знай, где там под снегом промоина?
Опять же биться приходится не только с природой, но и с законом. Не секрет ведь, что из всех видов рыб, обитающих в водохранилище, наиболее ценен (а стало быть, и востребован) судак. Но именно на него самые маленькие лимиты вылова. Приходится выживать за счет рыбы, которую вообще-то во все времена на Руси считали сорной: синца, щуки, плотвы...
Конечно, будь это история о великой американской мечте, она пошла бы совершенно в другом русле и привела героя к сверкающим вершинам продовольственного бизнеса и офису в центре Манхэттена. Но когда это на Руси промысловики заботились о внешнем антураже? Владимир ловит и продает ровно столько рыбы, чтобы хватило на зарплату, налоги, ремонт инвентаря и достойную жизнь семьи. Плюс у него есть мечта, которую при всем желании не назовешь американ-ской. Он строит рядом с деревней стенд для стрельбы.
«Это-то еще зачем? – спросит всякий далекий от промысловой романтики человек. – Или всю утку поблизости выбили уже?» Владимир абсолютно уверен, что делает он это не для прибыли: ему вполне достаточно будет, если объект через некоторое время станет самоокупаемым. И не для соб-ственного тщеславия – ради этого он вообще ничего в жизни не делал (ну разве что фотографировался с охотничьими и рыболовными трофеями, так ведь не всякого судака из его уловов покажешь размахом рук).
Просто и на утку есть сроки охоты. Да и не всегда одно увлечение, ставшее профессией, способствует другому. К примеру, ни на кабана, ни уж тем более на медведя Левичев с друзьями ни разу не сходили – сроки охоты накладываются на сроки промысла. Приходится ограничивать себя зайцем и пернатой дичью. А стрелять хочется чаще, чем это позволяет сезон охоты. Да и не одному хозяину – поблизости Череповец, в котором любителей стендовой стрельбы и компакт-спортинга не меньше, чем в Ярославле...
При всем при том Владимир ни в малейшей степени не романтик. Он крепкий русский мужик из тех еще ярославцев, которых на Руси испокон веку ценили за уникальную живучесть, феноменальную приспособляемость и работоспособность.
– Жизнь сегодня такая, – говорит он, – что в любой момент может появиться необходимость уехать куда-то еще. И поедем... Хотя бы даже ради детей.
Дети, кстати, в Гаютине привыкли, места эти полюбили и от жизни здесь дискомфорта не испытывают. Правда, младшей, двухлетней Полине пока не до учебы, а вот Даша папино увлечение разделяет уже настолько, что собирается заняться стрелковым спортом всерьез. А еще хочет поступить на юридический факультет ЯрГУ имени Демидова.
На месте коренных гаютинцев я бы Христом Богом молил Левичевых отсюда насовсем не уезжать.
Анатолий КОНОНЕЦ.