ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ. Помыться – одна из насущных потребностей железнодорожного путника. Она так же сильна у пассажира III класса, как и у едущих в I и II классах. На линии Ярославль – Архангельск «третьеклассные» пассажиры оказываются в безвыходном положении. В их вагонах совершенно нет умывальников. Существующими в высших классах они не могут пользоваться под страхом штрафа. То же самое на вокзалах. А вода, выставленная в кадушках, предназначена для питья.
* * *
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ. Душевно благодарю газету «Северный край» по поводу некролога, опубликованного в связи с кончиной моего супруга. Но далее произошло следующее.
Муж мой Павел Александрович Белов скончался от скоротечной чахотки. Покойный состоял учителем в городском училище Юрьева-Польского Владимирской губернии. Училищем был приглашен на похороны протоиерей Знаменский (он же состоит законоучителем). Когда надо было покойного положить в гроб, протоиерей обратился ко мне в присутствии сослуживцев и знакомых: почему я не сшила саван? Я ответила, что не имею понятия о нем, ведь в Москве и других городах, где приходилось жить, обходятся без него. Присутствующие подтвердили: это дело обычая. Протоиерей на это:
– Если бы положили в мундире с позументами, с ясными пуговицами, словом – чиновником, можно и без савана, а то в штатском сюртуке, без всякого ордена и знака отличия! Как же он явится на тот свет?
Протоиерей продолжал стоять на своем и не перекладывал усопшего в гроб. Одна из присутствующих стала шить, и саван был положен. Но затем Знамен-ский заявил, что в надеванных штиблетах неловко являться на «тот свет», надо надеть новые туфли. Все это было сказано человеком, учившимся в духовной академии. Но этим не все еще исчерпывалось. В своей речи он сказал:
– Раб божий Павел был грешник, заблудившийся в дебрях нечестивых идей. И только смерть, подоспевшая вовремя, спасла его от окончательной погибели. Можно подумать, что кончина была ранняя, но это будет неверно. Хорошо, что раб божий Павел умер, ибо только смерть отвлекла его от дальнейших заблуждений и окончательной духовной погибели и не дала окончательно укрепиться в зловредных идеях...
Намеки на какие-то грехи сказаны при маленьких учениках Павла Александровича, которые любили его и пришли проститься. Кто был старше – несли его гроб, а младшие несли свечи.
Скорблю вдвойне.
Ольга Белова.
* * *
ПИСЬМО ИЗ РЫБИНСКА. В одном из местных учреждений большого акционерного предприятия подчиненный, ни за что обиженный своим начальником, неожиданно для последнего сказал на днях:
– У вас только ворам служить!
Начальник опешил:
– Как? Кто?.. У меня много честных людей, все честные. Ягненков, например.
– Это тот, ваш-во, что близ Пскова фальшивые билеты делал, а на станции у начальника пятьдесят рублей украл?
– Чего же из этого? Деньги он отдал.
– Когда уже в воровстве уличен был. Нечего сказать, честный ваш Ягненков.
– Пигурин честный служака.
– Да, только дровяной склад обокрал. Потом из того леса двухэтажный дом сделал.
– Ну а Ватрухеев?
– Вор настоящий. Вам ревизор доносил.
– Припоминаю. О Ключковском что скажешь?
– У вас не крадет, так с нас по пятерке сглаживает...
И кого ни назвал начальник, все оказывались с большим пушком на рыльце. Что все они воры – факт, и передаваемый мною разговор – тоже факт. Только фамилии поставил я вымышленные. На всякий случай: все воры – народ обидчивый до крайности.
Оса.
* * *
ТЕАТР И МУЗЫКА. «Веселые расплюевские дни» – сатира. Беспощадная сатира на дореформенные административные порядки. Самыми яркими красками изображаются в ярославском театре свое-волие полицейских чиновников, ворочавших тогда всеми делами, их произвол, от которого не был застрахован даже самый мирный обыватель, их хищное мздоимство, породившее в народе пословицу о четырех главных заповедях: «не прелюбы сотвори», «не укради», «родителей почитай», «а полицию – угости!».
Театр был совершенно полон. Все от души смеялись. Это был смех над пороком.
По материалам газеты «Северный край» за 10 января 1902 года подготовил
Виктор ХРАПЧЕНКОВ.