За летом летим в Пятигорск

Край тогдашнего городка - давно уже его середина. Но Машук все так же заслоняет ближний горизонт. А поодаль царит над ландшафтом пятиглавая Бештау, "Пять гор", по имени которой и назван Пятигорск. Образованная когда-то вулканической лавой, она высока и живописна. 1400 метров над уровнем моря. Есть турецкая легенда о том, что на вершине Бештау хранилась ветхая корабельная доска в триста шагов - от Ноева ковчега. Согласно другой легенде, на этой горе погиб герой нартского эпоса Сосруко. "Пасмурный Бешту", сказал Пушкин. "Пугает чудной вышиной", добавил Лермонтов. Но не пугает, нет; это всего лишь романтическое преувеличение. Оно очевидно для тех, кто видел отроги главных гор Кавказа и подымался на высоту три тысячи метров над уровнем моря. Бештау и его сателлиты - целый архипелаг скалистых островов. Эта излюбленная поэтическая метафора возникла еще в XIX веке и принадлежит светилу геологии Герману Абиху. Но это не дикие горы южных кавказских хребтов. В здешнем пейзаже есть... не уют, но соразмерность. Горная вертикаль и здесь тянет душу вверх, но не страшит и не подавляет. * * * На несколько дней я - приезжий с Севера - поселился в Пятигорске, почти на полкилометра ближе к небу. Жилье мое здесь располагалось под горой, чуть ниже, чем когда-то обитал лермонтовский Печорин. Улочки города бегут вверх-вниз. По одной из них плавно скользит трамвай. Первым же вечером я, минуя пышный фонтан, в котором нет ни капли воды, вышел на прогулку на пятигорский бульвар. В старину эту улицу звали Царской. Вдоль бульвара выстроились в ряд кафешки. Живописно мерцают огни. Вечерами весь город окутан густой южной тьмой, и лишь на бульваре светло, почти как днем. Фланирует нарядная публика. Народ в основном простой, молодой, незатейливый. Ближе к ночи начинает звучать музыка. Кое-где не протолкнешься. Здесь можно отведать и фирменное ставропольское прасковейское вино, можно полакомиться пятигорским мороженым. Но до железнодорожного вокзала это молодежное гулянье не доходит. Два, три квартала - и кофейни кончаются, шум и гам затихают. Иногда слышно, как тихо-тихо стрекочут кузнечики. Атмосфера в городе мирная. Не пахнет ни войной, ни бедой. Чистенькие, ухоженные улицы заставляют вспомнить, что Пятигорск недавно был объявлен самым благоустроенным городом страны. Вспомнилась и фраза одной местной жительницы: "У нас не воруют". Наверное, это такое же преувеличение, как испуг от взгляда на Бештау. Но преувеличение симпатичное. В моем номере на втором этаже горничная после уборки оставляла окно открытым на весь день, и я, вернувшись, находил потом следы присутствия только одних гостей, больших ночных бабочек. * * * У Пятигорска столько всего в прошлом, что ему уже не нужно, кажется, настоящего. Это город легендарный, исторический. Редко где в России так сильно чувствуешь присутствие великих, ушедших не до конца. Редко где так ярок ореол культурного мифа. При входе в городской парк культуры и отдыха имени Кирова (он же Казенный сад) есть большой щит, на котором написано, кто гулял по этим дорожкам. И кто там только не гулял. И Пушкин, и Горький, и Высоцкий. А Лев Толстой встретил и отметил в пятигорской ресторации свой первый четвертак. Пятигорск был культурным средоточием русского Кавказа в самом, наверное, лучшем русском веке, девятнадцатом. Один из самых модных курортов принимал многочисленных гостей из обеих столиц, приезжавших на воды. Отборное русское общество прогуливалось по главному пятигорскому саду, Цветнику. Аристократы и плебеи пили воду и принимали ванны, выезжали на пикники, назначали праздники. Эта земля необильно рождала собственные таланты. Разве лишь гимнописец Сергей Михалков появился здесь на свет, ныне почетный гражданин Пятигорска. Но зато здешние красоты вдохновляли поколения русских литераторов и музыкантов. Горячие ключи "кавказского Парнаса" имели и кастальскую струю. Литераторы приезжали лечиться, а заболевали Кавказом неисцелимо. Тот же Толстой начал свои занятия литературой именно в Пятигорске, отсюда отправил в Петербург рукопись "Детства". Пока длилась первая Кавказская война, здесь в XIX веке квартировало боевое офицерство империи - люди в общем-то не худшего разбора. Офицеры развлекались, как умели. Кутили, изредка дрались на дуэлях, бросали косые взгляды на барышень-аристократок, привозимых мамашами на воды. Недавно по одному из телеканалов показали "Княжну Мери" Исидора Анненского, фильм 1955 года. Из философского романа тогда была сделана грубая социальная мелодрама. И какой это все-таки, кроме всего прочего, пошлый пасквиль на старое русское офицерство! С тех пор многое изменилось. В соседнем Кисловодске есть офицерский клуб, а при нем знаменитый ныне на Кавминводах театр "Благодать", своего рода патриотическое кабаре. Здесь вас накормят недурным ужином и предложат в качестве сопровождения историко-просветительскую и развлекательную мелодекламацию. Самое интересное в стенах этого культурного центра - два мемориальных зала: один посвящен Александру Колчаку, другой - Матильде Кшесинской. Но в современном Пятигорске офицеры незаметны. Возможно, их тут вовсе не осталось. Нынче для города не самое блестящее время. Обаяние здешних мест остывает. Пятигорск записан в исторические города, но налет провинциальности здесь дает о себе знать. Да и столичные знаменитости бывают тут нечасто. Литературный по своему культурному призванию город крупные писатели давно уже обходят стороной, полюбив другие края - Коктебель, Пицунду, Юрмалу... Может быть, поэтому так много истосковавшихся по живому прозаику читателей собралось в центральной городской библиотеке на встречу с писателями Викторией Токаревой и Владимиром Маканиным, спутником которых мне довелось быть. * * * Молодой Самуил Маршак, которому в тот момент еще нечего было в общем-то терять, приехал сюда в 1919 году и хлестко заметил: сей город тем лишь знаменит, что здесь был Лермонтов убит. Это правда. Но не вся. Еще Лермонтов жил здесь. Писал. И еще - он любил этот город. В сегодняшнем Пятигорске Лермонтов представлен бронзовым опекушинским памятником и музеем-заповедником в старом центре города. Памятник скучает в сквере напротив санатория "Руно" (заболевания органов пищеварения, дыхания, опорно-двигательного аппарата и пр.). Напротив когда-то стоял еще Спасский собор, снесенный в 1935 году. Теперь на его месте скромная церквушка-новодел. На первый взгляд опекушинский сидящий Лермонтов странноват. Щуплый, с вытянутым бедром. Если присмотреться, можно, однако, заметить на лице поэта выражение, искупающее недостатки его посадки. Это неотмирная отрешенность и космическая тоска. Среди многочисленных портретов Лермонтова в музее меня поразил рисунок художника Шведе, изобразившего поэта на смертном одре. Видно, какой он был еще мальчишка, при всем своем таланте и трагической философии. Музей занимает целый квартал в центре. За оградой есть и скромнейшего вида белый домик под камышовой крышей, где провел поэт последние дни. Низкие потолки. Тесные комнатки. Стол, за которым написаны последние стихи. Отсюда вынесли его гроб. Машук - одна из самых волшебных гор в России. Его не портит даже телевизионная вышка с антенной на вершине. Хотя без нее было бы, конечно, еще лучше. (Как, к примеру, без банальной высоковольтной линии рядом с Покровом на Нерли.) Машук называют ласковым. Он кажется невысоким, даже уютным, пока не задумаешь на него взойти. Гора литературных воспоминаний. На ее склоне находится самое романтическое место Пятигорска - место дуэли Лермонтова и Мартынова. Склон зарос лесом, а само место обозначено цветником и памятником. Хмуро взирают на четыре стороны света каменные грифы, вывернув шеи назад. Сияет синевой небосвод, но кажется, что здесь навечно повисла черная грозовая туча. Пускай знатоки спорят, там ли, в верном ли месте, стоит памятник этому событию. Важность не в месте, а в памяти. К тому же в Пятигорске именно сюда приезжают молодожены в день свадьбы. Наверное, они знают, что делают. Так что кое-где здесь еще можно без удивления встретить "шумную и блестящую кавалькаду: дамы в черных и голубых амазонках, кавалеры...". Кавалькаду, издали похожую на ту, что описана Лермонтовым. На склоне горы находится и старинное городское кладбище, единственный такой некрополь, который сохранился на Северном Кавказе с начала XIX века. Здесь восемь месяцев лежал Лермонтов, а потом бабушка забрала прах в Тарханы. Старожилы не забывают упомянуть, что место могилы, как и место дуэли, обозначено предположительно. Над Цветником на Горячей горе бронзовый орел когтит змею. Орел - символ Кавказских Минеральных Вод. Считается, что, ужаленный змеей, он лечился здешними водами. А хищно-птичья тема продолжена была когда-то еще одним гостем Пятигорска, Велимиром Хлебниковым, о котором здесь не очень любят вспоминать. Гениальный мизантроп посвятил городу чуть ли не самое свое известное обличительное стихотворение. Помните? "Сегодня Машук, как борзая, Весь белый, лишь в огненных пятнах берез, И птица на нем, замерзая, За летом летит в Пятигорск... И что же? Обратно летит без ума, Хоть крылья у бедной озябли. Их души жестоки, как грабли, На сердце же вечно зима. Их жизнь жестока, как выстрел. Счет денег их мысли убыстрил, Чтоб слушать напев торгашей, Приделана пара ушей". Евгений ЕРМОЛИН, профессор ЯГПУ. (Окончание следует).