в спектаклях «Дневник Анны Франк», «Три товарища», «Мамапапасынсобака».
Жизнь для меня как море – искрится и переливается, говорит молодая талантливая актриса Чулпан Хаматова, уже громко заявившая о себе. Чулпан Хаматовой – двадцать два. Однако она – актриса сразу трех московских театров: Молодежного, Луны и Антона Чехова. В кино дебютировала в фильме «Время танцора», затем снялась в «Стране глухих». И о ней сразу заговорили как о восходящей «звезде».
– Чулпан, откуда такое экзотическое имя?
– Имя – татарское, переводится как «звезда рассвета». В Казани, откуда я приехала, оно достаточно распространено.
– Твоя семья актерская?
– Нет, обыкновенная. Мама и папа – инженеры, все родственники тоже имеют отношение к точным наукам. Татарская семья – это вся родня: бабушки, тетушки... Она как стена, за которой можно спрятаться, когда плохо. У меня есть двенадцатилетний брат, который младше меня на десять лет, но он выше и здоровей меня в два раза. И уже делает мне замечания, учит жить.
– Актрисой как стала?
– В детстве дома пела, крутилась перед зеркалом, как все подруги. Очень переживала, когда смотрела фильмы или спектакли. После хорошего фильма целый день ходила под впечатлением, ни с кем не разговаривала, плакала. Но в голову не приходило, что могу посвятить себя актерской профессии. По семейной традиции училась в физико-математической школе, потом поступила в финансово-экономический институт. Однако поняла, что не смогу учиться там и тем более работать по специальности... Так оказалась в Казанском театральном учи-лище.
– Близкие не возражали?
– Все были очень удивлены. Я ведь даже на уроках литературы стеснялась читать стихи наизусть. Будь родители более подготовлены, может, и ухитрились бы меня отговорить, а так от неожиданности пребывали в шоке. И только когда я поехала в Москву и поступила в ГИТИС, поверили зову моего сердца.
– С семьей удается ви-деться?
– Мамочка приезжает сюда. А я в Казань выбираюсь только на день-два – надышаться, наглядеться. Но счастлива, что и в Москве у меня появилась замечательная семья. С Ваней мы учились на одном курсе, сначала друг друга не замечали и вдруг неожиданно влюбились. Ваня пишет музыку к спектаклям, недавно ездил в Канаду поработать в театре у Вячеслава Полунина.
– На твой взгляд, актерская судьба у тебя благополучно сложилась?
– Еще когда училась в институте, пришла в театр Луны и сейчас здесь даже одна из «старейшин», мне все как родные. Играю в детских спектаклях. А в театре Антона Чехова занята в «Позе эмигранта», там я Катя – проститутка, девочка с изломанной судьбой. В Молодежном театре играю Дуню Раскольникову в «Преступлении и наказании» и заглавную роль в «Дневнике Анны Франк». Мне нравится так кочевать. И название театра для меня абсолютно ничего не значит. Главное – люди, которые вокруг.
– В кино как попала?
– Сначала было несколько неудачных попыток. И я к ним очень спокойно отнеслась. Хотя один режиссер, отметив, что у меня глаза невыразительные, посоветовал вообще уйти из профессии, чем поверг в смятение. А встреча с Вадимом Юсуповичем Абдрашитовым сразу из всех выделилась. Я была счастлива уже после первого разговора: героиня будто «булькнулась» во мне – и я загорелась, жутко захотела ее сыграть. Потом – почти полгода проб, пока в одно прекрасное весеннее утро мне не позвонили, что на роль Кати во «Времени танцора» я утверждена. Не понимаю, как я шею себе не сломала от радости! А с Валерием Тодоровским в «Стране глухих» все наоборот было. Дали сценарий, на следующий день я приехала на студию, сыграла одну сцену – и меня тут же поздравили. Это было настолько непривычно, что я даже обрадоваться не смогла.
– Сейчас об этом фильме столько говорят!.. Твои героини способны на безоглядную любовь. А ты?
– По сердцу – да. Но не до такой степени: у меня менее милосердный характер. Если мне сделали больно, не подставлю другую щеку. Когда задевают любимых людей, работу, когда то, во что я верю, называют ерундой, у меня просто «сносит крышу», могу даже ударить. Потом жалею, что такое натворила. Равнодушия, цинизма, хамства не приемлю.
– Тебя часто обижали?
– Конечно. Тут я беззащитна, во мне нет агрессии. Так плохо бывает... Спасают любящие – глазами, руками, сердцами. Иногда «восстанавливаюсь» с помощью книг, музыки, видео. И роли очень помогают.
– Ты сильная?
– Я сильная, потому что есть во что верить. Хотя у меня еще не было в жизни серьезного горя, и не берусь сказать, как поведу себя при этом испытании. Но я знаю, что добро все равно победит и что хороших людей в мире больше, чем плохих. И я – счастливая, потому что меня многие любят и я люблю многих. Хотя, конечно, не все в жизни безоблачно.
– «Облака» какие?
– Всевозможные. Бывают трудности и физические, и душевные, и личностные. Когда отыгрываю спектакль, выкладываюсь максимально, потом день реанимируюсь. Но если «выкладки» нет, такое чувство неудовлетворения! Нашей профессией нельзя заниматься, если не подключается собственное сердце и температура внутри тебя не подскакивает до кипения.
– Наряжаться любишь?
– Иногда, чтобы поднять настроение. Удобно, что мы с Ольгой Владимировной по росту почти одинаковые. И у нас на двоих практически один гардероб. Мы – две комбинаторши. У нас – целый шкаф шарфов, и можем одну и ту же вещь сегодня надеть с бордовым платочком, а завтра – с голубеньким. А вот «краситься» я не люблю. Зато в театре грим -обожаю.
– Свободное время как проводишь?
– Очень спокойно. Читаю что-нибудь, на замечательном старинном фортепьяно, которое Ольга Владимировна из Питера привезла, разучиваю несложные, но красивые вальсы, просто общаюсь. И все это – в радость, хоть и помнишь, что завтра опять начнется сумасшедший закрут.
– Твоя «главная» жизнь – на сцене?
– Я так не считаю. Жить надо каждую секунду. Кто-то видит жизнь серой, кто-то – белой, кто-то – даже желтой или зеленой. А для меня она как море – искрится и переливается.
РИА «Новости».
Татьяна ИСКАНЦЕВА.