Конкурс, проводимый автономной некоммерческой организацией «Интерньюс», стал не просто соревнованием телепрограмм. Он был конкурсом-диспутом, конкурсом-учебой. Новое время предъявляет новые требования к средствам массмедиа. Романтические настроения времен начала перестройки ушли. Какая журналистика нужна современной России, когда доверие людей к СМИ падает? Какими должны быть журналисты в условиях, когда телевидение все больше напоминает инструмент пропаганды и агитации либо перестает существовать вообще (более мягкий вариант «зачистки» – исключение из эфира неугодных сюжетов, закрытие программ и изгнание корреспондентов)? На эти вопросы искали ответы участники и жюри конкурса во время дискуссий.
Конкурсные номинации впервые были сформированы по тематическому принципу и формулировались в виде вопросов. Кто мы? Какие мы? Чего мы боимся? Представленные корреспондентами работы просто-таки беспощадно критиковались коллегами и жюри, в состав которого входили Ирина Петровская, Михаил Бергер, Светлана Сорокина, Георгий Сатаров и другие. Оценки профессионалов перетекали в мастер-классы для начинающих журналистов. А обсуждение проблем качества сюжетов и мастерства корреспондентов – в дискуссию о праве журналиста донести информацию до зрителя, высказывать (но не навязывать) собственную точку зрения.
Анна Кудрявцева, приехавшая из Московской области, так сформулировала свое видение сложившейся ситуации: «Ощущение, что тобой просто манипулируют. Более того, пытаются тебя превратить в средство манипуляции зрителями в чьих-то интересах. «Время действовать» я понимаю как время сопротивляться».
И сопротивляться необходимо как раз сегодня, в самое, может быть, неподходящее время. Как очень точно сказал ректор МУБиНТа Валерий Иванов, «многое в жизни делается вопреки. Если ждать, когда сложатся подходящие условия, можно вообще ничего не сделать».
Насколько свободны журналисты региональных телекомпаний в своей работе сегодня? Об этом мы спросили у некоторых участников конкурса.
Евгений Симкин (компания «ТелеСеть Мордовии», Саранск): «Это зависит от канала, на котором работаешь. Например, Рен-ТВ свободнее, чем Первый канал. Наша компания свободнее филиала ВГТРК. Нас тоже ограничивают, но меньше, чем журналистов подразделения госканала. Вот в связи с заменой льгот день-гами была четкая установка – не давать негативных оценок монетизации. Три подготовленных мною сюжета снимались из эфира, иногда буквально за полчаса до выхода».
Анна Кудрявцева (телекомпания «Подлипки», Королев Московской области): «Мы не всегда можем говорить, о чем хотим. Наша компания муниципальная, поэтому критиковать главу города не можем. А скажем, коммунальные службы – сколько угодно. Очень часто чиновники отказываются давать какие бы то ни было комментарии. Например, по поводу монетизации льгот городской глава вообще запретил всем СМИ высказываться. А глава мест-ного совета ветеранов наложил запрет на проведение митингов в городе».
Елена Фоминых (генеральный директор телекомпании «Борисоглебск»): «Журналисту надо выбирать учредителя, с которым он хочет работать. Учредитель все равно будет диктовать свои правила. Если разделяешь его взгляды, то будешь с ним сотрудничать. А свободы в чистом виде в СМИ не бывает. Необходим просто действенный закон, который бы защищал журналиста, чтобы тот не подвергался гонениям за свою работу, за высказывание той или иной точки зрения».
На несколько вопросов нам ответила и Ирина Петровская, телевизионный обозреватель газеты «Известия», радиостанции «Эхо Москвы», член Академии российского телевидения.
– Ирина Евгеньевна, у вас не складывается ощущения, что сегодня федеральные телеканалы во многом становятся инструментом пропаганды и даже обмана зрителя...
– Не сегодня они превратились в таковые. Федеральные каналы превращались активно в подобный инструмент в течение последних 4 – 5 лет.
– А есть каналы, информации которых вы пока еще доверяете?
– (После некоторой паузы). Доверяю радио. Нескольким радиостанциям: «Эхо Москвы», «Свобода». Тем, которые специализируются на информировании населения. Ну частично, если говорить об информации телевизионной, это Рен-ТВ. Они пытаются как-то лавировать, все-таки не впрямую, не в лоб пропагандировать.
– А на региональном телевидении, если судить по сюжетам, представленным на этом конкурсе, ситуация лучше или хуже?
– Из того, что видели, мы поняли, что чуть-чуть все-таки здесь посвободнее. Потому что подальше от федерального центра. Но здесь другая история. Очень часто очевидно улавливается запах заказа. И когда мы начинаем выяснять, кому принадлежит та или иная компания и почему выпад против вот именно этого человека, то выясняется, что либо эта компания принадлежит, например, губернатору и поэтому активно выступает против мэра, либо принадлежит какому-то крупному магнату, который борется против другого крупного магната. Вот это самая большая проблема, потому что это уже не журналистика и даже не пропаганда, а просто сведение счетов и информационные игры, когда телевидение используется в чистом виде как инструмент борьбы. Раньше просто стреляли, а сейчас вот таким образом уничтожают конкурента или противника.
– Наивный немного вопрос. Как в этой ситуации поступать журналисту, не желающему участвовать в подобных играх, но стремящемуся остаться в профессии?
– Очень сложно отвечать. Мне в этом смысле проще: когда я чувствовала давление со стороны руководства, я просто могла куда-то уйти. В Москве и центре выбор все-таки больше. Но все равно есть право и возможность у любого человека не участвовать в выполнении хотя бы вот этого конкретного подлого задания. Есть люди, которые пытаются избегать подобного, и закон о печати, кстати, защищает такого журналиста. Но есть те, кто делает это азартно и с полным удовольствием, получая, может быть, гонорар, намного превышающий обычный. В этом проблема: один не будет делать – купят второго. Нужна какая-то профессиональная солидарность, в одиночку ничего не сделаешь, только вместе необходимо отстаивать права.
– Каким способом?
– Не устраивать акции протеста, но отстаивать права, в том числе, может быть, даже и в судах, хотя я понимаю всю иллюзорность этих своих представлений. Но не быть первым учеником, если по Шварцу. Мы видели тут на конкурсе несколько явно первых учеников, а на федеральных каналах тоже – таких сколько угодно. И еще нужно помнить, что всякий режим, всякая власть меняются рано или поздно. И в жизни журналиста, которому сейчас от 25 до 30 лет, будут еще другие периоды. А людям, работающим на телевидении, особенно надо об этом помнить, потому что они лицо подставляют. Вот когда в начале 90-х предыдущий режим сменился, почти все, кто работал на том телевидении, вынуждены были уйти, потому что их лица связаны с конкретным режимом, с ложью и пропагандой. Был такой «властитель дум» Доренко. И где он сейчас? Именно потому, что ассоциировался с грязными, кровавыми информационными войнами. Он не информировал, не разъяснял, а «мочил» впрямую. Все, ему нет места сегодня на экране. Это такое возмездие, которое неизбежно настигает представителей нашей профессии. Вот никуда не денешься – настигает. Может быть, это как противоядие против слишком активного участия во всем этом безобразии, пропаганде и лжи.
Лариса НИКОЛАЕВА.