воскресенье 08

Тема дня
Памятник Ленина в Ярославле: пять лет в ожидании пьедестала

Памятник Ленину в Ярославле был открыт 23 декабря 1939 года. Авторы памятника - скульптор Василий Козлов и архитектор Сергей Капачинский. О том, что предшествовало этому событию, рассказывается в публикуемом ...

прочитать

Все новости за сегодня

Видео
Управление
Вопрос дня
Как Вы считаете, две российские революции 1917 года - это
Фото дня DSCN5136 (2).jpg

Все фотографии





Люди ищут

на печать

Комментировать

пятница, 28 сентября 2012

Итальянские страсти

Завтра в Ярославле завершается XIII Международный Волковский театральный фестиваль. В этом году он вышел за пределы своего девиза последних лет: «Русская драматургия на языках мира». В афише фестиваля представлены две итальянские пьесы, одна из которых была сыграна на русском, а другая – на языке оригинала.

автор Маргарита ВАНЯШОВА, профессор ЯГТИ.    фотограф На сцене Волковского театра – актёры из Италии.

 

Экспрессия по-сицилийски. «Паладины Франции»

Театр «Кореджа» (Koreja) из итальян­ской провинции Саленто привёз спектакль «Паладины Франции» Франческо Николини. Режиссёр Энцо Тома. После окончания спектакля лауреат «Золотой маски», актриса Волковского театра Анастасия Светлова вышла на сцену приветствовать наших гостей – на итальянском языке.

Это был настоящий подарок ярославцам, увидевшим редчайший театр и спектакль. Саленто находится на самой «пятке» итальянского сапога. Куклы в спектакле – а точнее, актёры, играющие кукол, становящиеся марионетками, – конечно же, сицилийские!

«Песнь о Роланде» – французский трагедийный эпос. Но почему итальянцы играют французскую историю? Дело в том, что в XVI веке итальянский поэт Ариосто написал удивительную поэму «Неистовый Роланд» на основе французских легенд и сказок. Неистовый – безумный, одержимый, страстный! Ариосто впервые, задолго до Сервантеса, дал рыцарство в смешении стилей и жанров – героическое сменялось комическим, пародийным, бурлескным.

Спектакль итальянцев, следуя традициям Ариосто, покоряет невероятным смешением игровых стихий – юмора, иронии, сарказма. Рыцарь Роланд и мудрый, и строгий, и потерявший разум, обезумевший от любви к Анжелике. Его друг Астольфо совершает путешествие на Луну (совсем как мечтатель Сирано де Бержерак), чтобы вернуть разум Роланду. Роланд побивает противников то мечом, а то и дубиной, крепкой и тяжкой: «Так крепка, так тяжка, что кого заденет – того в прах!»

В бегущей строке возникали вдруг наши просторечия: «Ни хрена!» Шли узнаваемые надписи на английском в смешении с французским и русским. «Надо поехать в Париж!» – говорил один из рыцарей. – «А что такое Париж?» – «Ну, это там, где Эйфелева башня (Tour) и где Tour de France!» Пародийно-игровой принцип становится определяющим в этом спектакле. А страсти на сцене кипят нешуточные: с итальян­ской темпераментностью кукольные рыцари отчаянно сражаются, делая характерные выпады с мечами в руках. Они играют в реальность.

Рыцарская лексика, просторечия, фольклор, высокая литература – одно переплеталось с другим. Спектакль требовал от зрителя способности различать игру слов, каламбуры, многочисленные включения в текст афоризмов из Шекспира (из «Макбета» и «Гамлета»), и ситуационно обыгранного множество раз «Сирано де Бержерака». Текст становился гипертекстом. Благородные рыцари вступали друг с другом в перепалки, оспаривая своё превосходство, подначивая друг друга, ревнуя, и даже в серьёзной ситуации могли назвать себя придурками. А потом шли в бой за короля Шарлеманя (Карла Великого), за родную землю как верные паладины.

Картина последней битвы напомнила сражение у Нельской башни («Сирано»), когда один рыцарь противостоял целым ста! Рыцари, видя численное превосход­ство противника, шутят, в то время как на них движутся сотни врагов. Рыцарский поединок на мечах вызывает смех: мечи – игрушечные, игрушечное побрякивание невзаправдашнее, кукольное. А потом оказывается, что война – совсем не игрушечная, что каждый из рыцарей героически гибнет за отечество. И прощается с друзь­ями и – с нами, зрителями. «Я гибну, сражён насмерть...»

Театрализованное рыцарство исчезает, игра становится жизнью, героическое обретает новые смыслы и облики...

Снова Италия. Страсти – Кьоджинские

«Кьоджинские перепалки» волковцев – спектакль легендарный во всех отношениях. Выпущенный в 2004 году, он стал номинантом «Золотой маски», был представлен на множестве фестивалей и отдельно в Праге, где Иван Раймонт в Театре на Фидловачце в течение двух вечеров давал свои «Кьоджинские» – в чешском и русском вариантах.

Зрителям явился неожиданный Гольдони. Режиссёр перенёс рыбацкие страсти итальянского ХVIII века в середину века ХХ, во времена расцвета в кино знаменитого итальянского неореализма. В пьесе Гольдони жёны рыбаков, ожидая мужей, плетут кружева. В спектакле Раймонта тоже плетут кружева, но – актёрские, филигранные. И связь с итальянской культурой, с комедией дель арте, в спектакле присутствует.

Со временем декорации пришли в негодность, и спектакль почти списали. Но зрители не захотели с ним расставаться. И произошло удивительное. Руководство театра решило возобновить спектакль, изготовить новые декорации, ввести новых исполнителей. По существу, мы увидели премь­ерный спектакль! И публика буквально неистовствовала от восторга. Администраторы признались, что на фестивале даже самые знаменитые театры не получали столько аплодисментов, как свои. Родные, волковские...

Жёны ждут мужей-рыбаков и не показывают свои страхи. Мускулистые, обветренные, угрюмые и немногословные, мужчины несут мешки с рыбой. Ночь сменится солнечным днём – и страхи исчезнут, но потребуют выплеска энергии. На море – шторм. Здесь – штиль, как сухой порох. Здесь разряжаются все громы и молнии. Растянутые сети сушатся на ветру, а рыбаки и рыбачки теперь сами оказываются в сетях, ловя и подстерегая друг друга. Женщины Гольдони – известные мятежницы, в каждой – гроза и буря. Но и рыбаки стремительны и реактивны. Каждая реплика взрывчата, за каждой – каскад ответных действий. Настоящие сицилийские страсти и экспрессивность.

Брезентовые плащи, грубые свитера и башмаки рыбаков, желание блеснуть обновкой у женщин. Рыбацкая слобода, домики с балкончиками, окошечками с жалюзи, с ржавым кузовом «Фиата». Мадонна Либера (Ирина Сидорова) – вечно изумлённая рыбачка с миндалевидными глазами и по­красневшим носом, циркачка, умеющая бегать по канату страстей и драк, клоунесса Тулуз-Лотрека – в тельняшке, босая, готовая рыдать и смеяться одновременно. Мадонна Паскуале (Татьяна Малькова) олицетворяет собой невозмутимость и каменное спокойствие. Но она способна припечатать любого своим острым словечком. И если Либера-Мегера часто становится жертвой обстоятельств, то донна Паскуале – всегда победительница.

Герой Валерия Кириллова – вечный Арлекин. Его Фортунато – простецкий рыбак. Измождённый, нищий, но жилистый, сноровистый. Язык жеста для него привычнее, чем слова. Универсальный мим с булыжником и веслом (на спектакле снова сломал весло, уже в двадцать девятый раз!). В ансамбле спектакля органичны вёрткий, ироничный Тоффоло по кличке Прыщ (Виталий Даушев), отстаивающий право на собственное достоинство; осанистый Тита-Нане (Николай Шрайбер); хрупкая, порывистая девочка-подросток Кекка (Александра Чилин-Гири; мальчик, развозящий на велосипеде пиццу (Кирилл Искратов). Комиссар полиции – Игорь Сидоренко с сумеречностью похмельного синдрома становится то деспотом, то либералом, то Пиночетом в тёмных очках. К финалу он – мудрый отец рыбацкого городка, воплощение благородства, миротворец, соединяющий возлюбленных. Пристав (Виктор Курышев) – пьянчужка с зонтиком, пистолетом и заветной бутылкой – печатает протокол на машинке так, будто создаёт Книгу Бытия.

Ритмический рисунок в спектакле Раймонта предполагал пространство пауз, когда герои забывали о крике и перепалках – грустили, печалились, философствовали, возвращаясь к самим себе, к человеческой подлинности. Арлекинада была уравновешена мудрым молчанием. Музыка в спектакле (то лирическая, то буффонная) отражает обе стихии, в актёрском же исполнении доминирует вторая, и хочется надеяться, что режиссёр возобновлённой версии Валерий Кириллов уделит внимание и первой.

Волковцы наследуют и Гольдони, и Феллини, комически утрируя и преувеличивая всё происходящее. То, что живо было у Гольдони, в итальянской комедии дель арте, пратеатральных формах — цирке, карнавале, балагане – оживает здесь: непрерывные потасовки, сочные петушиные драки, где на голову горе-соседки можно водрузить кастрюлю со спагетти, припечатать лицо мадонны Либеры пиццей с кетчупом, опрокинуть на головы мешок с мукой, случайно выплеснуть лохань с водой на Комиссара и почти – в зрительный зал... А зал хохочет и достаёт носовые платки – утирать слёзы, вызванные непреодолимым смехом...

Читайте также
Комментарии

Написать комментарий Подписаться на обновления

 

Войти через loginza или введите имя:

 

В этой рубрике сегодня читают
  • Тополиные сныПоэтический сборник местных поэтов подготовили в центральной библиотеке Первомайского района. Печатают
  • Его благословила Алла ТарасоваНа сцене Рыбинского драматического театра прошёл юбилейный вечер заслуженного артиста России Юрия Со
  • волжскИЕ АтлантидЫ В галерее современного искусства «Алле’Я» вчера открылся крупный межрегиональный проект «Сухая вода»,