На общем собрании составили удостоверение:
«Настоящее выдано обществом граждан с. Ордина гражданину того ж общества Ивану Алексеевичу Староверову в том, что религиозная община верующих уполномачивает вышеозначенного гражданина ходатайствовать об открытии церкви Троицы во всех административных центрах вплоть до ВЦИК...»
Ходатайство об открытии церкви подписал 971 человек. Многие, видимо, это делали впервые, потому как среди подписей есть и такие: «Мария», «Татьяна», «Александра», «Мария». Нередка и такая запись: «За безграмотную Смирнову Шаханов».
В Медлеве, Тимофееве, Курцеве, Трухине, Мякишеве, Голыханове, Дунове, Широбокове, Воронцове, Дягилеве, Чурилкове и в самом Ордине подписывались люди, но их ходатайство не впечатлило чиновников ни в районном Угличе, ни в окружном Рыбинске – везде отказ. Осталось последнее средство – Москва:
«Председателю ВЦИКа товарищу Калинину Михаилу Ивановичу от группы верующих граждан, проживающих в с. Ордине Углицкого района Рыбинского округа Иваново-Вознесенской области, заявление.
Наши деды и отцы, а также и мы спокон веков исповедываем православную Древле-Кафолическую веру. И всякое посягательство на нашу религию, от кого бы то бы это не исходило, до глубины души возмущает наши религиозные чувства. Тем более Декрет правительства об отделении церкви от государства определённо указывает, что каждый гражданин какой бы то ни было национальности беспрепятственно имеет право сохранять свои религиозные убеждения по своему усмотрению.
Тем не менее наш храм в конце 1929 года местная власть закрыла. Поводом к закрытию послужило якобы то, что за неуплату налога и невыполнение нами договора пункта 4-го. Считаем необходимым сообщить, что до этого момента все налоги по храму выполнялись нами своевременно. В настоящий момент преподанная нам сумма 1190 рублей 77 копеек с величайшим трудом уплочена, несмотря на то, что большинство из нас верующих беднота.
Между тем, не удовлетворясь такой колоссальной суммой, нам предъявили ещё поземельные за 1928/29 гг. 585 рублей 58 копеек и за 1929/30 гг. 585 рублей 57 копеек – а всего 1171 рубль 15 копеек – каковую сумму выплатить мы, безусловно, не в состоянии. Сообщаем, что наш храм занимает всего лишь 1/2 десятины земли, и такой земельный налог считаем неправильным, а по нашему убеждению является давлением на нашу религию.
В силу вышеизложенного мы вынуждены обратиться к Вам, наш Всероссийский Староста, с ходатайством через своего уполномоченного гражданина Староверова Ивана Алексеевича рассмотреть наше заявление и предложить местной власти немедленно открыть наш храм, так как для нас, религиозно-верующих, подходят великие дни Страстной седмицы и Паски. Кроме того просим дать распоряжение сложить непосильные налоги, оставив в силе те, что мы платили долгие годы.
К сему уполномоченный – И. Староверов.
10 апреля 1930 г.»
Москва ответила скоро, 27 апреля, и категорично: «...церковь немедленно передайте в пользование верующих. Лиц, нарушивших закон от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях», привлеките к ответственности...»
На местах подчинились – церковь, слава Богу, открыли. А вот о том, были ли наказаны виновные, документы умалчивают...
30-е, тишайшие
И потекла жизнь Ординского прихода тихо и размеренно. Как в сказке. Страшной сказке 30-х годов, имя которой еще не придумано, ибо слишком свежа пока память о том времени, ибо слишком велик пока страх перед ним.
Приход жил. 22 декабря 1930 года он был вновь зарегистрирован под названием «Ординская Православная Христианская Религиозная община». Церковное здание ей передали в «безплатное и безсрочное пользование».
Но власть не подобрела. Как ни пытались православные вслед за храмом вернуть и сторожку, каждый раз им отказывали с аргументировкой железно-насмешливой: «...так как община с 1929 года вопрос о возвращении сторожки не поднимала, следовательно, и нужды в последней не было...»
Вообще в части построения логических конструкций власть в 30-е годы достигла высшего пилотажа. Вот еще пример:
«Протокол № 153/3 заседания Президиума Угличского РИКа от 7 июня 1934 года.
...Слушали: Ходатайство Ординского сельсовета о прекращении колокольного звона в Ординской церкви.
Постановили: Принимая во внимание, что Ординская церковь находится в административном центре Ординского сельсовета и расположена рядом с советскими и общественными учреждениями и организациями и проведение колокольного звона в данной церкви мешает нормальной работе указанных учреждений, а особенно школе, возбудить ходатайство перед Облисполкомом о прекращении колокольного звона в здании церкви с. Ордина».
(Позже колокола снимут и разобьют в лом, но документов на этот счет не сохранилось.)
В 1933 году, видимо, тоже не без участия властей, Ординский приход перешел под управление Русской евангельской церкви обновленческой ориентации – проправительственной церкви, созданной как альтернатива традиционному православию.
Однако «роман» с обновленцами оказался недолгим, и в 1936 году ординцы запросились обратно «в лоно патриаршей церкви» – решение по этому поводу было принято на общем собрании прихожан 11 октября в 10 часов утра. Власти никаких препятствий в перемене юриспруденции не чинили, потому как эксперимент с обновленцами не удался во всероссийском масштабе.
Но закат был уже близко. Последний ординский священник Иван Николаевич Талызин приступил к службе 22 июля 1937 года, а через три с небольшим месяца, 28 октября, его арестовали. В вину поставили то, что он якобы являлся участником контрреволюционной церковно-монархической группы, вел террористическую агитацию, направленную против вождей партии и советской власти, распространял провокационно-клеветнические слухи.
29 октября отца Иоанна допросили – первый и единственный раз. Священник все отрицал, но властям было все равно. На следующий день следствие было закончено, а 2 ноября 1937 года отца Иоанна Талызина приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение в тот же день.
Ординцы, конечно же, обо всем этом ничего не знали – главное для них теперь было найти нового священника.
По каким-то причинам поиски оказались тщетными. В справках 1938 года Ординская церковь значится как «временно не действующая по причине отсутствия священнослужителя», а в 1939 году в ней уже склад. Но официального решения о закрытии храма и общины обнаружить пока не удалось. Если таковое и было, то в нем наверняка зафиксирована естественная смерть прихода.
В общем, закрытие Ординской церкви, судя по документам, прошло тихо и без волнений. Память же народная сохранила то, о чем смолчали письменные источники:
– Рушили церковь под улюлюканье, с азартом, – рассказывал, помнится, Николай Васильевич Королев. – Ломами громили иконостас. Сдирали с икон оклады. Иконы рубили топорами, складывали в кучу и поджигали. Прямо в церкви. Долго полыхал этот костер.
...Беззащитное церковное здание, оставшись бесхозным, тихо разворовывалось и разрушалось от непогоды.
Невеста на выданье
«Если руины древнего Фатехпур Сикри, «мертвого города» в Индии, живописны и привлекательны, если заброшенный парк трогает таинственной красотой, то грубо разрушенный храм лежит как непохороненное мертвое тело...» – так рассуждал председатель ординского колхоза «Победа» Василий Аршакович Багдасарьян.
Не коренной кацкарь и даже не русский, а природный армянин. Не верующий человек, а член партии с 1941 года. И не в нашу эпоху, а в застойные 80-е... Воистину, неисповедимы Твои пути!
«С тех пор, бывая по делам в Угличе, Ярославле, Москве, каждый раз интересовался возможностями реставрации Троицы, – вспоминает председатель. – Дело это оказалось довольно сложным, и в плановом порядке решить его не удалось».
Несмотря на великие трудности, председатель колхоза добился своего, и к 1988 году Ординская церковь засияла-засверкала, как «невеста на выданье» – так ее стали называть кацкари. В отреставрированной церкви задумали было открыть картинную галерею и концертный зал, да подоспела уже наша эпоха, и всем стало ясно, что в церковном здании должен быть только храм.
Тем более, что Бог дал селу не только восстановителя, но и собственного святого: на прошедшем в 2000 году Поместном соборе Русской православной церкви отец Иоанн Талызин был причислен к лику святых. Однако истории со счастливым концом что-то не получается.
По какому-то неизъяснимому стечению обстоятельств не ведутся в селе батюшки. Много их за последнее десятилетие служило: кто из Углича наездами, кто пытался обосноваться на постоянное жительство – благо теперь сельская власть и жилье дает. Но...
Чтоб разгадать это «но», сел я однажды снежным маем (а снег в мае теперь не диковинка) на велосипед и отправился за 15 верст в неближнее Ордино к служившему тогда в нем священнику. От неожиданности, что к нему кто-то приехал, да еще в холод, да еще на велосипеде, поп потерял было дар речи. Но узнав, что перед ним редактор газеты, тут же вернул его и принялся поучать, как надо издавать газету.
На мои слова, что газета наша светская и не может печатать большие материалы на религиозные темы, ответил:
– А тогда не будет тебе моего благословения!
На предложение что-либо написать самому сказал:
– Некогда!
– Но как же в таком случае писать мне, если я совсем не компетентен в богословских вопросах.
– Ничего, почитаешь литературу, разберешься. А еще лучше перепечатывай наши брошюрки.
– Кому ж нужна газета, перепечатывающая чужие брошюрки?
– Тогда не будет тебе моего благословения!
На вопрос, как живется, нескончаемые жалобы: прихожан мало, власти неактивны, школа к православию равнодушна...
– А вы сами-то в школе были?
Удивленно:
– Не-ет...
– Ну так побывайте! Познакомитесь, составьте план совместной работы.
В ответ новое в высшей степени изумление и новая потеря дара речи.
И наконец, на мою просьбу посетить церковь категорический отказ:
– Нечего тебе там смотреть!
Надо ли говорить о том, что, возвращаясь из Ордина, то и дело дуя на озябшие руки, я зарекся когда-либо еще посещать отца-настоятеля и Ординскую церковь.
...А потом подумалось: закрывая и разрушая церкви, безграмотнейшие советские власти абсолютно грамотно и наверняка закрывали и разрушали православные души русских людей. К чему ж теперь зарекаться, на кого обижаться, если все мы до последнего – дети тех страшных, кровавых, истерзанных и замученных 30-х годов, если от дедов и отцов наших нам достался лишь один ген: ломать да грабить.
Это, видимо, крест наш быть невольными продолжателями «Дела о закрытии Ординской церкви». Открывать ее, видимо, придется следующим поколениям кацкарей...
На снимке: автор – редактор газеты «Кацкая летопись».
Сергей ТЕМНЯТКИН.