Наталье Саввичне – девятый десяток. Вырастила троих детей – девочекдвойняшек и сына, достойно проводила в мир иной родителей своих и мужниных, закрыла глаза супругу. Ветеран труда, полвека проработала в связи. И на пенсии не отдыхала, подрабатывая уборщицей. У нее, казалось, было крепкое гнездо, большая семья. Все умещались в огромной квартире на улице Слепнева в Ярославле. У всех там было по комнате: у нее с мужем, у девочек, у сына с бабушкой. Да потом еще от свекра, которого она взяла к себе, осталась комната на улице Свободы. Дети выросли, разлетелись кто куда. О каждом болит сердце Натальи Саввичны. Но всех заслонил Николай. Хлопоты о его незадавшейся судьбе обернулись в итоге треволнениями и слезами матери, ее разрывом с одной из дочерей. А причиной стало семейное гнездышко – все та же четырехкомнатная квартира на Слепнева.
ЖИВУ ДО СМЕРТИ
О дочери Людмиле мать в разговоре вспоминает нечасто – вроде у нее жизнь неплохо сложилась. А коснись Ирины – каждое слово пропитано обидой. Вспоминает, как мучалась, когда родились двойняшки по два кило каждая, а молока нет… Подняла обеих. Стали взрослыми – Людмила уехала далеко от дома, а Ирину прописали в той комнате, что от свекра осталась.
Потом девчонка влюбилась, да не в нашего парня, а приезжего из Армении. Чтото у них не заладилось, уехал он, оставив ее беременной. Мать пожалела кровиночку: чтоде она одна в коммуналке будет делать. Тем более что Ирина все воевала с соседями, а в ее состоянии это опасно. Перевезла к себе, на Слепнева. С малышом потом возилась: гуляла, попку мыла, обстирывала.
А тут вдруг вернулся отец ребенка, Рубен, и тоже поселился в большой квартире. Потом привез Сурена, двоюродного брата, с женой и ребенком, потом Розу с больным сынишкой. Сказали: у них там на юге война идет, резня и грабежи. Наталья Саввична вроде бы по собственной воле всех приютила, но чтото стало тяжело домой возвращаться: в квартире не протолкнуться, в ванную не зайти. Дети малые кричат.
Сыну Николаю легче – он работал на Севере вахтовым методом. Приедет, смоет пыль – и гулять. Наконец Розе купили под Ярославлем домик с землей. Меньше народа стало в доме. И все равно захотелось Наталье Саввичне одной пожить. Попросила: «Ирина, разменяться бы, мне – хоть однокомнатную квартиру…» Родственникиюжане обрадовались: «Тебе сделаем квартиру, а Николаю малосемейку!» Повезли бабулю в одну хрущевку, затем в другую, в Брагино, – там двухкомнатная квартира, грязная, требующая крупного ремонта. Обменяли ее на комнату в центре. Согласилась женщина на этот вариант. Так ее со скарбом, доставшимся еще от свекра и свекрови, и перевезли на отдельную жилплощадь. Пообещали: «Не беспокойтесь, мама, а Николаю мы чтонибудь купим...»
Наталья Саввична вспоминает, неловко выговаривая современное словцо: «Другая дочка, Людмила, посоветовала притивизировать квартиру». А до этого она к себе прописала внучку Лену, Людмилину дочь. Лена же со своим мужем и «притивизировала» брагинскую двушку. Так что когда бабуля пошла субсидию выписывать, ей отказали. Хозяйкой теперь стала внучка. Правда, Лена, хоть и живет далеконько от Ярославля, и вообще от России, деньги бабушке на квартплату присылает. Наталья Саввична говорит: «На ее имя все квитанции теперь приходят. А я здесь просто живу. До смерти».
НЕДОБРАЯ ОНА
А Николая постигла неудача на личном фронте. Кудато далеко, на Украину, ездил он за женой, околачивался там без толку, его выгоняли. Он по обычаю многих русских мужиков запивал. Тем временем его зять, Рубен, гдето подзаработал, открыл ларек в Ярославле. Дело пошло хорошо – открыл другой, потом третий. У него с Ириной к тому времени родился второй ребенок. Семья купила еще одну квартиру – в элитном доме. Туда и переехали. Что бы ни говорили, ни деньги, ни семейное тепло пусть и ларечникам даром не достаются. Нужно потрудиться для этого. Новой Ирининой родне Николай пришелся буквальным образом не ко двору. Не стали они его пьяного пускать в квартиру. Отправляли к матери – дескать, приобрели ей жилье, вот пусть живет вдвоем с непутевым сыном. А как, если квартира в Брагине уже не Наталье Саввичне принадлежит? И Лена, внучка, ни в какую: дескать, раз Николай прописан на Слепнева, пусть и отвоевывает там квадратные метры!
А мужик не смел и соваться туда. Потому что во время таких попыток дело доходило до того, что сестра грозилась: «Я тебя убью!» Для крайнего ее раздражения есть свой резон: Николай для смелости крепко принимал на грудь. И в нетрезвом виде стучался в свою квартиру, пинал дверь ногами. Сестра с мужем вызывали милицию, та приезжала, забирала невольного дебошира в вытрезвитель. Потом на суде говорили: не платил якобы за квартиру. Так ведь и на порог не пускали. Хотели даже выписать.
Вот и вынужден он теперь жить вроде как квартирант с матерью. Частое питие, душевная сумятица, неприкаянность сделали свое дело. Однажды Наталья Саввична услышала какойто странный звук с балкона. Потом звонок в дверь. Соседи: «Знаете, сынто ваш с балкона прыгнул!» То есть с четвертого этажа. Этот случай стал страшным испытанием для нервов и сердца матери. У сына при падении лопнул мочевой пузырь, пострадали желудок и ноги. Мать жалеет его: «Он столько пережил изза этой квартиры...» Возможно, это и так. Правда, в подобной ситуации так и хочется сказать: «До чего же вы, мужики, слабые! Чуть ткни, вы и разваливаетесь...» Но, как говорится, не судите, да не судимы будете. Тем более очевидно: каким бы ни был Николай, несправедливо с ним сестренка младшая обошлась, что дало повод Наталье Саввичне пожаловаться со мной в беседе: «Недобрая она!»
РАЗДЕЛЬНЫЙ СЧЕТ
Кстати, о суде. Несколько лет длилась тяжба между родственниками. Дело передавалось из районного в областной и обратно. Пенсионерка даже посетовала: «Как будто убийство или воровской случай…» В районном поначалу решили: выписать Николая! А во второй раз, после апелляции в областной, предписали: сделать в ЖКО чертеж, где чья комната, выписать раздельный счет и выдать Николаю ключи. Обе стороны поочередно оспаривали принятые решения. И так продолжалось около пяти лет.
Тяжба, в которой мать встала на сторону сына, установила незримую стену между ней и дочерью. Старушку мучала судьба Николая – ведь он бездомный. Даже внучка Леночка не разрешала его прописывать: раз, дескать, Ирина с мужем обещали ему жилье купить, пусть и покупают! А Ирина обиделась: хоть и не живут они на Слепнева, но дочь подрастает, и им жалко терять квартиру!
Както с Натальей Саввичной несчастье случилось: несла бидон с молоком, поскользнулась и упала неловко на руку. Вспоминает: «Лицо избезобразила себе, и косточку какуюто в руке вышибла. Не могла ничего потом делать». Так Ирина ни разу больную мать не пришла проведать. Хорошо, Людмила приехала – помыла, обиходила бедняжку. С еще большей обидой вспоминает бабуля, как в суде внук, Иринин сын, с которым водилась когдато, в ее сторону и не взглянул... Пришла беда – отворяй ворота. Изза неподеленного гнездышка столько переживаний у пожилого человека. И все это сказалось на здоровье: диабет объявился, рак желудка, операция, страдания... Ирина так и не ходила к матери. Только Людмила с Николаем находились возле нее.
Ждет ли Наталья Саввична, что дочь одумается? Говорит, нет. «На праздник мне никто, кроме Людмилы и Леночки, не позвонит, не поинтересуется, как живу. Как им не стыдно? Я ведь их всех приютила».
Не радуется женщина и окончательному решению областного суда в пользу Николая. За комнату в огромной квартире, которая теперь принадлежит ему, еще нужно побороться. Дело в том, что Ирина с мужем переделали ее в столовую: дверь в кухню из коридора замуровали, а в комнату прорубили. За счет этого увеличили ванную. Теперь же они по предписанию суда должны вернуть все в первоначальное состояние. Чего это будет стоить? Какого нового витка в семейной вражде? Наталью Саввичну уже заранее трясет от плохих предчувствий. Хуже испытания для больного и старого человека не придумаешь. Но со слезами на глазах она повторяет: «Мне Колю надо кудато деть». И добавляет: «У меня была семья. Пять человек. Я их спасала. Почему же они меня теперь не жалеют?»
Валерия СТОЛЯРОВА