Рассказ о ее предках – отдельная история, сейчас о другом.
В когдато многолюдном селе теперь коренных жителей раздва и обчелся. В поисках хоть какихнибудь подробностей о родных она познакомилась со всеми. В том числе и с Ольгой Федоровной Мошковой (до замужества Киселкиной), которая к слову поделилась своей болью: был, мол, брат, погиб в войну, а как и что – неизвестно, даже могилки не осталось.
Вернувшись в Ярославль, Елена Константиновна все время вспоминала этот разговор. Почему, она и сейчас не знает. Может быть, потому, что, работая в архиве, она встречала Киселкиных рядом с фамилиями своих дедов и прадедов. А может быть, потому, что в голове все время теперь вертелись строчки из песни: «Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой...»
Она даже выписала эти слова на отдельный листочек.
Сейчас папка с этим листочком передо мной. За прошедшее время в ней накопилось еще много чего: копии писем с фронта, фотографии, переписка с разными людьми и инстанциями. В результате хлопотами Елены Константиновны лейтенант Александр Киселкин, которого до сих пор помнили только родные, накрепко теперь вписан в историю Великой Отечественной. Вот как это было.
Елена Константиновна начала поиск с Книги памяти. В ней, как и в похоронке, значится, что Александр погиб в деревне Ягодная Орловской области, поэтому первое, что она сделала, – написала прямо туда. На удачу, как она говорит, в местную школу.
И не ошиблась. Подробный ответ пришел от учительницы истории Любови Дмитриевны Боевой, которая одновременно возглавляет школьную краеведческую и поисковую работу.
Дальше все происходило по законам жанра: отправиться по путям истории значит идти от разочарования к надежде, вновь терпеть неудачу и снова двигаться к забрезжившему впереди свету. Так и здесь.
Учительница писала, что в деревне Ягодное (оказывается, так) действительно была братская могила, но в 1984 году останки наших воинов перезахоронили оттуда в братскую могилу в центре соседнего села Дровосечного. Здесь, рядом со школой, стоит памятник с длинным перечнем имен. Но Киселкина среди них нет.
Не оказалось такой фамилии и в местном райвоенкомате, куда учительница обратилась по просьбе Елены Константиновны.
Но в похоронке ведь написано, что погиб он в здешних местах! Почему же на земле, за которую отдана жизнь, такого имени не знают?
Глаголева написала в Тутаевский военкомат. Ей ответил военком города: «По данным военного комиссариата, лейтенант Киселкин Александр Федорович не значится». Как в кино: в списках не значится, и всё тут.
Найти человека на войне, которая закончилась шестьдесят лет назад, – задача действительно почти безнадежная. Был момент, когда руки совсем опустились. Перебирая в который раз два фронтовых письма и случайно сохранившиеся профсоюзный билет и страховое удостоверение из заветной папки, Елена думала: неужели это все, что останется от человека?
В ответе тутаевского военкома бросилась в глаза фраза, на которую она сразу не обратила особого внимания: «...Прошу вас сообщить, каким военкоматом он был призван». В самом деле, каким? Ярославским? А может быть, Тутаевским районным? Хоть Александр и работал перед войной в городе, но извещение о его гибели пришло ведь из Тутаевского райвоенкомата.
На этот раз шаг оказался верным. Недавно Елене Константиновне пришло письмо из Орла. «На основании копии извещения Тутаевского РВК, – пишет ей военный комиссар Орловской области полковник Гришин, – ваш земляк занесен в списки погибших и захороненных в братской могиле села Дровосечного Крутовской сельской администрации Колпнянского района (перезах. из дер. Ягодное)».
Дальше полковник сообщал, что Киселкин А. Ф. занесен в списки Орловского облвоенкомата на лист 421, том 2. И что военному комиссару Колпнянского района приказано дать указание сельской (районной) администрации занести фамилию погибшего на мемориальную плиту.
Вот так скромная ярославская медсестра Елена Константиновна Глаголева (на снимке), никем не уполномоченная, подарила орловчанам еще одно имя погибшего там героя. А его близким – родную могилу, которой они теперь могут поклониться.
Мало того, собранные в уже упомянутой папке документы, и их сопоставление, похоже, позволяют сделать вывод о том, где именно и при каких обстоятельствах погиб Александр.
Первой это попыталась сделать та же учительница. Село Дровосечное было освобождено от оккупации 3 февраля 1943 года. «Если он похоронен около Ягодного, то, скорее всего, погиб при освобождении Дровосечного», – рассуждает она.
Но Александр всегда ставил на своих письмах даты. Сохранилось письмо от 4 февраля 1943 года, то есть на следующий день после освобождения Дровосечного он еще был живздоров. Кроме даты он указал даже место, где находится, какоето ИльиноОзеро. И еще. В письме Александр не просто дает о себе знать, а сообщает новость: сдал экзамен, получил звание среднего командиратанкиста. И дальше: «Скоро на поле боя буду бить врага без промаха на своем танке».
Вряд ли до этого времени он, призванный в первые дни войны, не бывал еще в бою. А вот как командир танка, похоже, пойдет впервые. Чем, видимо, очень гордится, судя по началу письма: «Шлю я вам свой танкистскокомандирский привет...»
Второе письмо написано 6 июля 1943 года, за девять дней до гибели. Никаких географических координат, только туманное «привет с фронта». Перед словом «фронт» чтото густо замазано цензурой.
Посмотрим, что на сей счет есть у учительницы. «...С мая по октябрь 1943 года в здании школы располагался фронтовой госпиталь – рядом, в 10 км от нас, шли ожесточенные сражения ОрловскоКурской битвы. Раненых потоком везли в госпиталь, делали здесь операции, лечили и отправляли в госпитали глубокого тыла. Но умирало много. Их хоронили в общих, больших могилах на двух деревенских кладбищах».
Речь о Курской битве, одной из крупнейших в Великой Отечественной, проведенной совместными усилиями шести фронтов. Она продолжалась с 5 июля по 23 августа 1943 года. Началась наступлением немецкофашистских армий, а 12 июля наши войска перешли в контрнаступление.
В ходе этого наступления, решающая роль в котором принадлежала, как известно, танкам, Александр Киселкин, видимо, и сложил свою голову.
В извещении родителям говорится (цитирую без изменений): «Ваш сын командир взвода Т34 лейтенант Киселкин Александр Федорович уроженец Ярославская обл. Тутаевский рн с. Ильинское находясь на фронте Великой Отечественной войны был убит 15 июля 1943 года д. Ягодная Орловской области».
Несмотря на неловкость слога и ошибки, извещение содержит очень важную информацию: Александр не умер от ран, он убит 15 июля. И, конечно, не в давно освобожденном Ягодном, он здесь только похоронен, а гдето рядом. А рядом шло то самое великое сражение.
Во всей этой истории есть еще нечто удивительное: все четыре сестры и брат Александра, несмотря на почтенный возраст и нелегкие прожитые годы, живы до сих пор. С двумя из них – Антониной Федоровной и Екатериной Федоровной я встретилась у них дома в Брагине, и они по моей просьбе рассказали про Александра (Шурку, как его называли в семье) то, что помнят.
– Как он выглядел? Среднего роста, темноволосый, черноглазый. Когда приезжал в деревню из Ярославля, всегда привозил младшим по прянику или по конфетке. Радости было! Жили ведь очень бедно. Приедет – и сразу помогать: или в огороде, или сено сушить, или овинницу убирать. За маму в колхозе работал: ты, говорит, отдохни, а я за тебя схожу. Он парень был хороший, не дрался, вся деревня его хвалила.
С шестнадцати лет работал учеником столяра на автозаводе. Учился на бухгалтера, вспоминают сестры, успел даже немного поработать в бухгалтерии ЯрТЭЦ (сейчас ТЭЦ1), мечтал учиться дальше.
День 22 июня в семье помнят, как будто это было вчера. В то воскресенье должна была приехать из города сестра Ольга, и младшие, как всегда радостно, побежали ее встречать. А она огорошила: «Война началась! Шурку в армию берут!»
– Папа с мамой потом рассказывали, что еле нашли его в Ярославле на вокзале. Командир дал им проститься. И всё. Когда он погиб, ему был 21 год.
Татьяна ЕГОРОВА