Напомним, наш корреспондент побывала у правнучки знаменитого скульптора, которая до сих пор живет в селе Рыбницы, где он провел последние годы, умер в 1923 году
и где похоронен. И вот оказалось, что впереди встреча с правнучкой еще одного человека, жившего тут же, в Рыбницах, и чья судьба однажды пересеклась с судьбой Опекушина. Материальное свидетельство этого "пересечения" сохранилось до сих пор - это старый дом бывшей лепной школы, который восстанавливается сейчас под музей.
О многострадальной судьбе этого дома писали несколько поколений ярославских журналистов. Он был приобретен братом скульптора Константином Михайловичем и передан земству для обучения крестьянских детей лепному делу. Официально открытая в 1912 году лепная школа им. Опекушина просуществовала недолго. После революции тут уже обычная начальная школа, в войну - госпиталь, детский дом... Постепенно дом пришел в запустение, долго находился в аварийном состоянии, пока одиннадцать лет назад его не передали Ярославскому художественному музею для создания в нем музея Опекушина.
Бригады строителей-халтурщиков совсем было довели его до ручки. Год назад работы возглавил прораб Дмитрий Германович Майоров, одновременно департамент культуры обеспечил финансирование, пусть небольшое, но бесперебойное. Сейчас, как говорят специалисты, появилась надежда, что музей здесь все-таки будет - "Северный край" обо всех этих перипетиях тоже писал.
А незадолго до того, как Майоров взялся за эту работу, через Рыбницы проехала машина. Чуть притормозила у бывшей лепной школы и покатила дальше. Одна из многих машин, которые проезжают мимо, никто внимания на нее не обратил. И, конечно, не слышал, как сидевшая на заднем сиденье старая женщина, прильнув к окну, сказала: "Вот он, наш дом".
Как она его узнала, одному Богу известно, в таких случаях говорят: сердце подсказало. Двухэтажное строение, похожее на сарай, - такой дошла бывшая лепная школа до наших дней. Сказочный терем-теремок - так дом выглядит на фотографии, сохранившейся у потомков его прежнего владельца - пароходчика и купца Ивана Рябинина.
По документам известно, что раньше дом действительно принадлежал Ивану Петровичу Рябинину. Когда, при каких обстоятельствах Константин Михайлович Опекушин приобрел этот дом у него, неизвестно. Научный сотрудник музея Ирина Ивановна Зенкина говорит, что существует косвенное свидетельство этой сделки, которое она видела в архиве. Это письмо купцу Понизовкину, в котором Константин Михайлович предлагал (передаю текст в вольном пересказе): "Вы хотите открыть при своей фабрике училище - я готов в счет своего долга отдать вам этот дом, стоивший мне столько-то".
Сделка с Понизовкиным не состоялась, в бывшем доме Рябинина была открыта лепная школа, память о которой, несмотря на короткий период существования, сохранялась в Рыбницах и его округе удивительно долго. По воспоминаниям старожилов, еще в 1930-е годы мальчишки лазили на чердак стрелять из рогаток "в голых баб и мужиков". Может показаться фантастикой, но когда этим летом прораб Дмитрий Германович Майоров показывал мне свою работу и мы залезли под самую крышу, я увидела в уголочке аккуратно сложенные в горку обломки гипсового орнамента. Учебные пособия Опекушинской лепной школы я держу в руках в ее собственных стенах - невероятно!
Объективности ради заметим, что в фондах Ярославского художественного музея и музея-заповедника хранится несколько учебных античных слепков, вывезенных из Рыбниц давным-давно. И еще напомним, что пути-дороги здешнего населения к лепному ремеслу восходят ко времени строительства Исаакиевского собора в Петербурге. В числе привлеченных к этому славному делу оказались местные уроженцы братья Дылевы, еще кто-то - их приставили помогать художникам и скульпторам, приглашенным из Италии. Перед возвращением домой итальянцы передали часть форм ярославцам. С тех пор, считают исследователи, и пошли лепщики в Рыбницах, Овсянниках и других окрестных селах. Они принимали участие в украшении дворцов петербургской знати, богатых домов в Москве, здания Большого театра и т. п.
С одним из таких великолепных мастеров, выходцем из деревни Трубниково Константином Кузьмичом Коротковым и породнился купец и пароходчик Рябинин. Он отдал за него свою дочь Марию Ивановну. Это внучка Рябинина, уже совсем старенькая, проезжала в тот день на машине через Рыбницы и узнала свой дом. А вскоре, в феврале нынешнего года, умерла.
Я разговариваю с правнучкой Рябинина Валентиной Сергеевной Гурьяновой.
- Подумайте только, бабушка до 90 лет прожила, а нам ничего не рассказывала! Семейные фотографии, в том числе фотография дома, хранились у папиной сестры Валентины Константиновны Коротковой. После ее смерти архив перешел ко мне.
Валентина Сергеевна окончила физмат Ярославского пединститута, работает бухгалтером, семейной историей заинтересовалась в самое последнее время, когда на нее вдруг свалилось фотографическое "наследство". Ничего другого от прадеда не осталось. Надпись на вывеске, висевшей на доме, - "Пароходчик Рябинин" - (тетка ее помнила) даже с фотографии кто-то соскоблил.
Судьбу Ивана Петровича Рябинина родным удалось восстановить в самых общих чертах. Сын крепостного, выкупился, разбогател, владел несколькими пароходами. На первом этаже дома, видимо, была контора. Куда Иван Рябинин девался после революции, никто не знает. Пароходы то ли сами сгорели, то ли он их поджег. В огне погибли иконы, которые бабушка всю жизнь очень жалела. Последнее, что известно об Иване Рябинине, - он и еще несколько человек на лодках спустились вниз по Волге и пропали. Никто ничего о них больше не слышал.
Другой прадед моей собеседницы Кузьма Коротков был подрядчиком в Петербурге по штукатурно-лепному делу. Современник и, возможно, знакомый скульптора Опекушина (все-таки земляки!), он стал основателем династии строителей, продолжавшейся до наших дней. Его сын Константин Кузьмич, штукатур очень высокой квалификации, отделывал дома московской знати. А его внук - Сергей Константинович Коротков (отец Валентины Сергеевны) был известным в Ярославле строителем-новатором, кавалером ордена Ленина, чьи самобытные изобретения попали даже в музей-заповедник.
Фотография, которую мы впервые представляем сегодня читателям, стала полной неожиданностью для исследователей. Научный сотрудник музея Опекушина Ирина Ивановна Зенкина рассказывает, что когда после выступления в Лермонтовской библиотеке к ней подошла незнакомая женщина и положила перед ней этот снимок, она была поражена. Никто не подозревал, что мы когда-нибудь увидим здание бывшей лепной школы в его первоначальном виде, и никто уже не помнил, что оно было таким затейливым, нарядным. О вкусах Рябинина как заказчика можно спорить, но ясно одно. Перед нами не скромный дом, как считалось до сих пор, а настоящий терем, украшенный деревянными кружевами, башенками, окнами с "кокошниками". Целая загородная усадьба в русском стиле с хозяйственными постройками, которые просматриваются на заднем плане, с мощными воротами, красивым забором, с крышей, увенчанной деревянными позолоченными шарами - они, как вспоминают родные, светились на солнце и были видны издалека.
Еще десять лет назад, когда работа над проектом реставрации лепной школы только начиналась, специалисты пытались восстановить ее первоначальный облик на основе натурных исследований. Фотография - это документ, доказывающий, что перед нами не просто памятник, связанный с именем Опекушина, но и памятник архитектуры, так что восстанавливать его придется, видимо, таким, каким он был.
Во всей истории есть некая мистика, Ирина Ивановна Зенкина говорит об этом почти всерьез. Попытки восстановить лепную школу никак не удавались в течение нескольких десятилетий.
- Представьте, если бы одна из них удалась. Перед нами теперь стояло бы скромное деревянное здание, которое все равно пришлось бы переделывать, идти на вторичные затраты.
Впрочем, находка все равно добавила сложностей. Восстановление здания теперь, похоже, затянется. Важнейшей задачей становится изыскать средства для ускорения работ, чтобы музей открылся в таком доме, каким он действительно был в опекушинские времена.
На снимках: дом Рябинина (лепная школа) в начале прошлого века; тот же дом в 2000 году.
Татьяна ЕГОРОВА.