УТРО НЕ ПО ПРАВИЛАМ
Неспроста в романах и фильмах о житейских драмах так часто используется классический сюжет – вышел человек вечерком за хлебом, а вернулся домой через 20 лет. В жизни так тоже случается… Студент историко-филологического факультета Ярославского педагогического института Вадим Арефьев поступил на работу в пожарную охрану просто потому, что график смен был удобный – сутки через трое. Проходить преддипломную практику не мешает, а дополнительный заработок – дело хорошее. Вадим не знал, что «удобный график» в корне и навсегда изменит всю его жизнь…
Февральским утром в далеком 1988 году Вадим Арефьев прибыл на вокзал «Ярославль-Главный», чтобы заступить на смену, нести дежурство на пожарном поезде. Он привык, что на работе (точнее – на службе) все идет строго по графику, правилам и инструкциям без малейших отклонений. Пожарный поезд (две цистерны с 60 тоннами воды, насосные установки, вагон-гараж) никуда деться не мог по определению – дисциплина военная, все стабильно, все серьезно. Арефьев и сейчас, 20 лет спустя, по привычке называет все находящееся на пожарном поезде «вооружением». Но, тем не менее, поезда на привычном месте не было! Диспетчер сообщил прибывшей смене, что поезд ночью выдвинут к станции Приволжье в район аварии: перевернулась какая-то цистерна, которую по–свойски называли просто «бочкой», какая-то жидкость из нее выливалась…. Следовало немедленно прибыть на место происшествия.
БОТИНОЧКИ НА ТОНКОЙ ПОДОШВЕ…
Арефьева и его товарищей встретил командир отделения, начальник ночной смены Валентин Одинцов. Именно он в час ночи по тревоге прибыл на пожарном поезде к станции Приволжье. Обут он был в обычные ботинки и изрядно промочил ноги в луже жидкости, вытекшей из опрокинутой цистерны. Неосторожность оказалась роковой. Через два года Одинцову ампутируют обе ноги, но это не поможет. Он умрет, предположительно – от болезни костной ткани. Потому что лужа, в которую начальник смены пожарного поезда вступил ботинком, состояла из гептила – сверхтоксичного ракетного топлива.
Начальник пожарного поезда Виктор Тряпкин, руководивший действиями пожарных вплоть до полной ликвидации аварии, тоже умер через три с половиной года, едва успев выйти на пенсию. Ему было 62. Все, знавшие Тряпкина, удивлялись – крепкое здоровье бравого пожарного вошло в поговорку, никто не ожидал, что Тряпкин умрет так рано…
Но в тот ветреный февральский день о том, что острый, едкий запах над железнодорожной насыпью – это запах болезней и смерти, знали немногие. Молоденькие курсанты в оцеплении (20 – 30 метров от очага поражения) мерзли в шинелишках, сапогах и фильтрующих противогазах. Противогазы такой конструкции сейчас продаются в любом магазине «сад – огород» и используются в основном при чистке выгребных ям. Дешево продаются. Потому что фильтрующий противогаз защищает разве что от неприятного запаха, но никак не от вредного воздействия такого страшного яда, как гептил…
Однако никакой оговорки в словах «о грозной опасности знали немногие», увы, кажется, нет. О том, что в двух шагах от густонаселенных городских районов разлит именно гептил, – знали. Например, штаб военизированной охраны СЖД эвакуировался почти сразу, и ни один из штабников не появлялся на месте аварии до тех пор, пока весь зараженный грунт (около 150 тонн) не вывезли с глаз долой, подальше, за город. Да крупнообъемные лица из «Волг» с обкомовскими номерами выглядывали на секундочку и тут же прятались вновь. Приближаться к роковой луже начальство не хотело. А ликвидаторам пришлось.
ЧЕТЫРЕ ЧАСА И ВСЯ ЖИЗНЬ
Задача пожарным была поставлена четко – проинструктировать железнодорожников из аварийно-спасательного поезда СЖД. Свести к нулю риск возникновения пожара (с неминуемым страшным взрывом) и дежурить в самом центре событий до полного «отбоя». К 16.00 этот отбой был дан, но Вадим Арефьев уже успел отстоять на посту две двухчасовые смены. Наблюдал за работой ликвидаторов-железнодорожников. Удивлялся, как ловко и четко командует Федорыч (начальник аварийного поезда Александр Ложников). И ждал, когда наконец-то кончится утомительная смена.
Смена закончилась, а вот последствия ее приходится расхлебывать до сих пор. Через полтора года разряднику в нескольких видах спорта Вадиму Арефьеву, которому еще не исполнилось 35 лет, поставили диагноз – «Гипертония 1-й степени». Он был удивлен – никто из родственников гипертонией не страдал, да и у него самого предрасположенности к этой коварной болезни никогда не наблюдалось. Несмотря на проведенные курсы лечения, состояние его постепенно (действие гептила, как правило, растягивается на годы) ухудшалось.
Сегодня Арефьев страдает гипертонией 4-й степени, давление – 250. Кроме того, у него хронические панкреатит и гастрит, смещение печени и болезнь костно-мышечной системы, подозрительно напоминающая ту, от которой скончался Валентин Одинцов. Уточним – сейчас этому, до аварии отличавшемуся завидным здоровьем мужчине, всего 53 года. В 43 года Арефьев пережил первый инфаркт, от инвалидности отказался из ложной мужской гордости, но уже в 46 его настиг второй инфаркт, и врачи перестали спрашивать мнение пациента – записали 2-ю бессрочную группу в приказном порядке.
ЖДИТЕ ОТВЕТА
Весь этот букет болезней надо бы как-то лечить. Однако на дворе рыночная экономика и страховая медицина, и, чтобы лечиться, нужно быть не только «очень здоровым», как в старом каламбуре, но и очень богатым человеком. Потерявший здоровье на государевой службе (да еще и при таких чрезвычайных обстоятельствах) человек, казалось бы, может и на государственную поддержку рассчитывать? Не тут–то было! Если каждому ликвидатору платить – ни государственной, ни ведомственной казны не напасешься!
Вадим Арефьев до сих пор старается (и не может) доказать, что его заболевания не «общие», а полученные при выполнении служебного долга. Приказ о выставлении пожарного поезда к месту аварии в роковую ночь должен был отдать дежурный по отделению СЖД. Этот приказ в письменном виде, согласно никем не отмененным инструкциям, должен храниться в течение 75 лет. Со дня разлива гептила прошло 20, но приказа Вадиму Арефьеву никто показывать не собирается, словно и нет его. Поэтому требовать помощи, потрясая официальными документами, бывший пожарный не может. Он может только просить.
И стоит даже привести яркий пример отношения наших рачительных и экономных руководителей к просьбам человека, прослужившего под их началом 15 лет и уволившегося по состоянию здоровья.
Врачи прописали Вадиму Арефьеву санаторное лечение. При этом жестко не рекомендовали южные курорты, санаторий нужен наш, среднерусский. Ветеран-инвалид обратился, прося помочь с путевочкой, к своему бывшему начальству.
Некоторое время тянулась бумажная волокита, но потом заместитель начальника отряда ведомственной пожарной охраны Вячеслав Карпов расщедрился. То ли изучив проблему заранее, то ли по интуиции, он принял соломоново решение – и просителю не отказать, и денег не потратить. Он предложил Арефьеву путевку… на юг. Как раз туда, куда инфарктнику и гипертонику ехать опасно для жизни. Вадим Арефьев отказался. Все вздохнули с облегчением – раз проситель капризничает, то все последующие заявления этого назойливого типа можно просто не рассматривать.
БАРИН НАС РАССУДИТ
Когда на очередное заявление в бывшем родном отряде Арефьеву просто не ответили, он обратился в вышестоящие инстанции. Директор филиала ФГП ВО МПС России на СЖД О. И. Короткевич откликнулся. Его письмо следовало бы высечь золотом на мраморе, как документ эпохи! Пересказывать такое, честно говоря, язык не поворачивается, как-то неловко произносить такие слова. Обойдемся прямой цитатой, пусть г-н директор говорит сам за себя. Вот что он отвечает человеку, охранявшему от взрыва опрокинутую цистерну гептила.
«…Вы были уволены по инвалидности с предприятия в 2001 году, и стали пенсионером ведомственной охраны Северной железной дороги. С 01.08.2003 было организовано новое предприятие – филиал ФГП ВО ЖДТ России по Северной железной дороге. Так как при образовании ОАО «РЖД» ряд организаций дороги, в том числе и ведомственная охрана, в состав ОАО «РЖД» не вошли, а стали самостоятельными новыми организациями, пенсионеры ведомственной охраны, которые уволились на пенсию до 31.07.2003 года, оказались лишенными всех льгот. Дорога отказалась взять их на учет к себе, а новое предприятие не имело права брать к себе на учет людей, которые уволились до создания предприятия. Вот и получилось, что путевками на лечение пенсионеры никем не обеспечиваются. В новых документах по нашему предприятию (Коллективном договоре, Положении о выделении путевок на лечение) этим правом пользуются только пенсионеры, которые уволились на пенсию после 01.08.2003 года. Нам известно, что в 2006 году Вам руководство ярославского отряда выделяло путевку на санаторное лечение через профсоюзную организацию, но Вы почему-то от нее отказались. Других возможностей выделить Вам путевку у предприятия, к сожалению, нет. Однако есть надежда, что с 01.01.2008 года Северная железная дорога может взять ветеранов ведомственной охраны, уволившихся до 31.07.2003 года на пенсию, к себе на учет. И тогда будут восстановлены все льготы, которые потеряли наши ветераны, но которыми пользуются пенсионеры дороги.
С уважением директор филиала О. И. Короткевич».
Легкость, с которой высокопоставленный руководитель признается, что возглавляемая им организация приняла коллективный договор и другие документы, попросту вышвырнувшие за борт собственных ветеранов, – изумительна. А обещанная призрачная «надежда» сбывается так же, как большинство прозвучавших из высоких кабинетов обещаний. На все вопросы Арефьеву отвечают, что и в наступившем году ничего не изменилось, помочь ему ничем не могут. Подразумевается, что и не собираются.
ИЗ ДВУХ ЗОЛ, КОТОРОЕ ХУЖЕ?
В смене Вадима Арефьева было шесть человек. Двоих уже не вернешь. Трое – инвалиды. Неизвестна лишь судьба Юрия Горбачева, но и пяти пострадавших, наверное, достаточно для того, чтобы сделать выводы о смысле происшедшего. И задуматься, что опаснее – отравляющее действие гептила или все-таки наши законы и личностные качества наших чиновников?
Евгений АВЕНИР