Присутствовали 15 человек – девять сыновей и дочерей Л. – Алексей, Елизавета, Василий, Нина, Петр, Николай, Иван, Мария, Федор, их жены и мужья. Председателем был избран старший сын Алексей. Наша посетительница из нынешнего поколения сама, конечно, не была свидетельницей тех событий, но отголоски семейных хроник помнит. Дед был состоятельным человеком, семья жила, ни в чем не нуждаясь. Перед кончиной успел разделить сохранившееся после революции имущество между детьми. А жена, неграмотная женщина, но добрая хозяйка и заботливая мать, пережила мужа на десять лет. Только выпали на ее долю тяжелые испытания. Овдовев, она сразу же стала никому не нужной обузой. Нет, в дом призрения ее не сослали, она переходила из одной семьи детей в другую, везде лишняя, нежеланная. Так и умерла у невестки.
Где и как похоронили старушку – неизвестно, как размылся во времени и тот день, когда дети вдруг опомнились, осознав с опозданием свое предательство. Записано в протоколе, что старший сын Алексей предложил организовать в семье «вклад братской помощи», чтобы оказывать материальную поддержку нуждающемуся родственнику. Так и записали: «Постановление: в память умершей матери организовать с января 1934 года вклад братской помощи имени матери с целью оказания материальной поддержки любому из родственников, являющемуся членом данной организации, оказавшемуся в тяжелом материальном положении». Разработали устав. Членами сообщества утвердили братьев и сестер Л., их жен и мужей. Фонд помощи должен был образоваться из ежемесячных взносов в сумме 1 р. 50 к. (как минимум). По данным Ярославской службы статистики, средняя зарплата в промышленности тогда составляла около 150 рублей. Помощь выдается по решению общего собрания, на основе заявления нуждающегося. Помощь может быть безвозмездной или возвратной. При неуплате взносов без уважительной причины в течение двух месяцев член организации из «вклада братской помощи имени матери» выбывает, а предыдущие взносы остаются в пользу вышеуказанного «вклада». В случае болезни родственник от очередного взноса освобождался. Деньги вкладывались на специальную сберкнижку.
Что дальше было с этим вкладом, наша собеседница знает плохо, кажется, просуществовал он недолго, никакие уставы уже не могли возродить родственную близость. Нет ее и сейчас.
Не по себе становится, когда держишь полуистлевший листок. Это не было шуткой – повод не тот. У безграмотной матери, видимо, были вполне образованные дети, занимавшие какие-никакие посты. Вон как уверенно, с достоинством, стандартным чиновничьим языком выписаны все девять пунктов. При этом чугунная вера в оправдательную силу официальной бумаги, без всякой тени сомнения в себе – дети за полтора рубля откупались от стыда за брошенную мать.
А сколько и теперь таких несчастных матерей и неблагодарных детей...
Инна КОПЫЛОВА