Признаться, и я в последнее время смотрю сериалы только под угрозой смертной казни. И многое пропускаю мимо. Вот был, знаю, замечательный «Штрафбат» – жестокая правда о войне, в которой побе-ду ковали не генералы, а солдаты-штрафники. Был сусальный «Участок» – про участкового милиционера, каких в реальной жизни днем с огнем. (Участковый у нас вообще-то – человек редкостный, экзотический, хранится где-то под семью замками, людям не показывается, чтоб, значит, не затоптали. Я за двадцать лет сменил пять адресов – ни разу участкового не видел. Может, оно и к лучшему. Зачем я ему?)
А на днях показали на НТВ телефильм «Дело о мертвых душах». Как было сказано, «по произведениям Н. В. Гоголя». Сценарист – почти классик, Ю. Арабов. Режиссер тоже велик и славен: П. Лунгин. А смотреть сериал нельзя. Ну разве только по чуть-чуть. В гомеопатических дозах. Чтобы не отравиться тоской, не скажу даже чьей. То ли гоголев-ской, то ли арабовско-лунгинской. Актеры, правда, играют неплохо. Но тем правдоподобнее общий вывод.
Замысел состоял в том, чтобы экранизировать не один какой-то гоголевский текст, а всего Гоголя, со всеми заветными его мыслями и тайными движениями души. Как делал это когда-то в театре Всеволод Мейерхольд. Получилось замысловато по сюжету, по интерцитатам – и очень нехитро по итогу. Как бы и поныне живет Гоголь в своем любимом Риме, смотрит из прекрасного далека на свою заснеженную, студеную родину – и трепещет его сердце. И жалко ему Россию, и страшно ему, и жутко. То ли страна, то ли фантазм, то ли извечный арктиче-ский полюс. То ли люди там живут, то ли упыри и вурдалаки. А зачем живут? Неизвестно. Скучно на этом свете, господа, все равно как уже на том... (Впрочем, и Рима, может статься, нет на свете. А есть лишь скромные павильоны, тесные выгородки, траченный молью антураж с «Мосфильма»… мрачно, убого.)
Очевидная антитеза фильму Лунгина – другой сериал, на «Культуре»: «Иван Павлов. Поиски истины». Авторы – К. Геворкян и В. Македонский. Фильм этот хорош уже тем, что явлены нам настоящие русские люди в эпоху культурного зенита, пришедшегося на последний век великой империи. А настоящие русские люди, как я понимаю, – искатели и творцы. Люди духа, люди высокого полета, страстной жажды идеала. И создатели сериала пытаются обозначить этот непривычный для выродившихся потомков уровень духа, масштаб мысли. Не знаю, почему, а выходит трудно. Со скрипом. Ловишь себя на том, что все время боишься за актеров: того и гляди сорвутся, дадут петуха.
Смотришь на Федора Достоевского в исполнении О. Власова, говорящего с экрана: «Я шел путем мучительного думания...» И прикидываешь: мог так сказать исторический Достоевский? Наверное, мог. Но то ли телеэкран опошляет все на свете, то ли актер не передает внутреннюю тревогу и боль героя – не веришь Власову. Видишь на экране тяжелого, монолитно-мрачного мужика, выучившего господские слова, но не до конца постигшего их смысл.
Вроде бы хорош В. Мищенко в роли самого Ивана Павлова. Симпатичный, трогательный, немного не от мира сего. И опять: начнет он говорить о высоком – хоть святых выноси. Много надрыва и пафоса и мало внутреннего понимания, что можно было вот так трудно и празднично жить, на таком вот именно уровне душевного горения.
Вы скажете: а чего требовать от бедных артистов? Они ж не всю жизнь играют Достоевского и Павлова. Забежали на один вечер, отбарабанили свои монологи и ускакали куда-нибудь в ночной клуб, кто поразвлечься, а кто и копейку зашибить... Ну, и я о том же.
Но самые простые, незамысловатые движения человеческой души получаются в этом сериале неплохо. Это пока вполне удается. И думается, что если почаще нам будут напоминать (и не на одной только «Культуре») о том, как умели ярко жить и о чем думали в России сто с лишним лет назад, то, быть может, не только актеры смогут убедительно предъявлять городу и миру классический строй русской души.
//Евгений ЕРМОЛИН, профессор ЯГПУ.
