ВКУС ГОРЯ
Горе было знакомо ей с детства. Маленькая девочка не понимала значения слова «подкулачница», которым дразнили ее ровесники. У бабушки спросить стеснялась, так и жила в недоумении. Только когда стала постарше, узнала, что семью ее деда раскулачили за то, что никто не захотел вступать в колхоз. Дедушка с бабушкой ездили в Москву к Калинину, получили разрешение жить в Любимском районе.
Самые сильные впечатления детства связаны с бабушкой. Простая неграмотная крестьянка обладала настоящей земной мудростью. Она учила любить природу, видеть ее красоту. Вместе они обошли все любимские сказочные леса. Она учила жить по евангельским заповедям. Только спустя много лет Галина поймет, что благодаря бабушке она хорошо знает Евангелие. С бабушкой было интересно, она была гораздо ближе, чем ровесники. В дом часто приходили соседи, знакомые – и просто поговорить, и... обрести мир в душе. Галя часто становилась невольным свидетелем взрослых разговоров и удивлялась, почему бабушка говорит одним одно, другим – другое. Бабушка сама объяснила: людей надо смирять и примирять. Не раздувать конфликтную ситуацию, а гасить ее, всех приводить к миру. Эта истина станет главной для Галины.
– Когда мне было шесть лет, мама переехала в Ярославль, – вспоминает Галина Ивановна. – Так что я себя считаю коренной ярославной. А дальше, как у многих, школа, поступление в институт. Не прошла по конкурсу и, чтобы не терять год, устроилась работать швеей. Потом окончила московский техникум и пришла на работу в облгаз, где и осталась на 27 лет. Что интересно, с молодости я всегда была при портфеле. Я во всем стремилась к справедливости, была очень активной, наверное, поэтому меня постоянно куда-то выбирали – то в председатели, то в заместители.
Личная жизнь не сложилась. Помня бабушкины слова – «Лучше быть любимой у нелюбимого, чем нелюбимой у любимого», вышла замуж за паренька, знакомого с самого детства, родила сына. Но рядом с человеком, неблизким ей духовно, с иными жизненными ценностями, не плохим, а просто другим, как ни пыталась устроить жизнь, не получилось.
Любовь пришла позднее, и уже казалось, вот оно – счастье. Но вновь не сложилось – не смогла простить случайную измену и опять предпочла одиночество. «Приговор у судьбы строг и неумолим – я осталась с победой один на один», – после расставания от горя слова сами складывались в стихи. Связь с близкими людьми не прерывалась, они всегда были рядом, когда становилось очень трудно, но в свою жизнь она уже никого не пускала.
Нежность сердцем изливая, я тебя благословляю,
У черты – почти итога – стелется твоя дорога –
Участь, данная от Бога, – мимо моего порога.
– Если бы у меня сразу сложилась личная жизнь удачно, спокойно, я бы прошла совсем другим путем по жизни – и ничего бы в ней не поняла. Значит, так было предрешено, – рассуждает теперь Галина Ивановна.
СОЛДАТСКАЯ МАТЬ
Личные неурядицы совпали с началом деятельности ярославского «Народного фронта». Марченко оказалась среди людей, близких ей по духу, активно стремящихся быстро изменить жизнь к лучшему. Организовала комитет солдатских матерей – вести из армии доносились страшные – там процветали дедовщина, надругательства над мальчишками. А когда началась чеченская война, все остальное вообще перестало для нее существовать. «Кровь и горе проходили через мою квартиру», – и теперь с ужасом вспоминает она.
– Я хотела организовать центр реабилитации для ребят, вернувшихся с войны. Я на себе почувствовала, насколько он необходим. Побывав в Чечне, я просто заболела. Мир стал черно-белым и немым. Мне что-то говорили, я слышала слова, но словно не понимала их. В здравом рассудке после тех ужасов остаться трудно. Прошло несколько месяцев, прежде чем я восстановилась.
Десять лет была она главной солдатской матерью всей области. За помощью к ней ехали отовсюду. Штабом помощи родителям солдат стала ее двухкомнатная квартира – с помещением для комитета было сложно. В день звонили и приходили по 10 – 12 человек. Приходилось сталкиваться с такими жуткими ситуациями, которые раньше и представить было трудно. Комитет, лишенный какой-либо бюджетной помощи, оказался едва ли не самым востребованным из всех общественных организаций. Удавалось помочь конкретному человеку в конкретной ситуации – это главное. Такой итог своей самоотверженной работы подводит Марченко.
– Я ничего не требовала от властей, не вступала в конфронтацию – агрессия не приносит результата. В редких случаях за разовой помощью обращалась к Анатолию Ивановичу Лисицыну. Он никогда не отказывал. Помог деньгами на дорогу в Чечню родителям пропавших там ребят, да и мне дал свои личные деньги, когда у меня жил малыш из Чечни, Рустик. Из администрации всегда помогал Николай Павлович Воронин, отзывался искренне на любое доброе дело.
ВЫ – НАША
На первом Всероссийском съезде солдатских матерей Галина Ивановна познакомилась с двумя женщинами из правозащитного движения «Против насилия». После трех дней работы съезда не было принято ни одного решения. Марченко попросила слово и с провинциальной прямотой и наивностью сказала: «Мы разъезжаемся с теми же проблемами, с которыми приехали, давайте примем какие-то конкретные решения». Зал зааплодировал, а ее избрали в президиум. В перерыве женщины-правозащитницы подошли к ней и сказали: «Вы – наша». (Спустя десять лет эту же фразу скажет ей матушка Михаила, которая была тогда игуменьей Казанского монастыря. Галина Ивановна не перестает удивляться такому совпадению.)
Как правозащитник попала в Ингушетию. В октябре 1992 года они надеялись предотвратить войну в Чечне. Была на первом ингушском съезде старейшин.
– Я стою в первом ряду, одна – женщина, православная. Читаю «Отче наш», думаю, что буду говорить. А наши солдаты уже шли через Ингушетию. Я сказала, что все наши люди против кровопролития, что ребята – солдаты-срочники идут по Ингушетии не по своей воле, что все матери против войны. Старейшины выразили одобрение, и мы ставили общую цель – предотвратить войну. Тогда живая связь между народами нашими еще не была разорвана, той войне мы сопротивлялись вместе. Но ничего у нас не получилось. Когда уехала, мне в Ярославль позвонила Лейла, председатель солдатских матерей Ингушетии: «Мимо моих окон идут самосвалы с убитыми и ранеными, из них на землю течет кровь. Звони куда-нибудь, делайте же что-нибудь!» Куда я могла звонить?
В свой следующий приезд в Ингушетию Галина Ивановна познакомилась с чеченкой Зарган, эвакуированной из Грозного. Ее дом разбомбили, и она с двумя маленькими детьми жила в подвале, откуда выбиралась только за водой. Но и это было очень опасно: вышла за водой с соседкой, вернулась одна – соседку убила шальная пуля. Зарган вместе с детьми и ранеными уехала в Ингушетию, так там и жили – все вместе. Своими детьми заниматься было некогда – помогала раненым. Муж ее не смог выехать из Грозного и от всего случившегося повредился рассудком – подметал улицы города во время бомбежек. В этот вагончик в поисках своих детей и пришли матери из Ярославля. Зарган встретила их в штыки: «Посмотрите, что творят здесь ваши дети!»
Матери – русские и чеченские – ругались яростно, но агрессия в конце концов перешла в общий плач. Помирились и подружились.
Возвращалась домой Галина Ивановна не одна – с маленьким больным полугодовалым чеченцем Рустиком, сыном Зарган. Оставить его, постоянно болеющего, в холодном вагончике среди раненых – обречь на гибель. Но какая бы женщина решилась взять к себе такого малыша – больного, без документов, без денег? Тогда ей помогли многие ярославцы – и с одеждой, и с яслями, и с детским питанием.
Здесь, в Ярославле, чеченец Рустик сделал первые шаги, сказал свое первое слово – «мама», обращенное к русской, которая дала ему вторую жизнь. В благодарность за спасение сына Зарган стала верной помощницей Галины Ивановны, которая не раз бесстрашно пускалась на поиски пропавших солдат в Чечню и не раз сама оказывалась там на волоске от смерти.
А когда семья Рустика воссоединилась, у него появились младшие брат и сестра. И опять сын Зарган – теперь полуторагодовалый Тамерлан – жил у Галины Ивановны, пока семья переезжала в Польшу. Сейчас они живут в Швеции, целый год не подают о себе никаких вестей. У нее остались любовь и сострадание, память и стихи:
А меж Ярославлем и Грозным,
вопреки всему злу и смертям,
Натянута пуповина –
мама Галя – Рустам.
За все годы работы Комитета солдатских матерей она поняла: политики никогда мир не спасут. И тогда началась следующая страница ее жизни.
НАДЕЮСЬ
НА ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ
– В один день меня уволили с работы. 27 лет без нареканий – и такой итог. За что? – недоумевает Галина Ивановна. – Неужели за то, что я всегда помогала храмам, в дальние обители старалась газ отправить побыстрее по их заявкам? Заставили убрать с газораздатки иконы. Кому они могут мешать? Много раз мою работу проверяли всевозможные комиссии, но все проверки заканчивались нормально. Какие бы испытания мне ни устраивали, я все преодолевала. Можно было бороться, но я поняла, что это просто поворот судьбы.
Встала на биржу, начала помогать по благословению матушки Михаилы в Казанском монастыре. Работала в лавке – мне это очень нравилось. Ко мне и здесь шли люди со своими горестями. Потом я стала помощницей матушки. Для меня это была большая честь. Оказалось, что потеря мирской работы не зло, а благо. Я видела главный смысл своей деятельности – помочь матушке восстановить обитель в ее прежних пределах. Теперь игуменью Михаилу освободили от этих забот, и я опять оказалась на распутье.
Но любой конец – это начало чегото нового. Есть у меня мечта – организовать работу сестринского дома. Наверное, немало найдется женщин и девушек, которые хотели бы помогать в детских домах, домах инвалидов. Для этого им нужны определенные умения, вот в сестринском доме их и надо им дать. Пока не знаю, с какой стороны подступиться к этому делу. Как человек верующий, надеюсь на Божий промысел.
Галина Ивановна призналась, что собирается уехать из Ярославля. Обманули риэлторы – оставили без квартиры. С доверчивыми людьми такие беды случаются. Будущее свое связывает с небольшим волжским городком Юрьевцем, уже и домик крошечный с удобствами на улице ей присмотрели – благо, жилье там недорогое. И если она уедет, в нашем городе будет меньше на одного милосердного, порядочного человека.
Как же можно ее отпустить, ведь она – наша.
Марина ШИМАНСКАЯ