Любопытно, но и сегодня издание работает приблизительно в той же манере, хотя многие и побаивались (в связи со сменой владельца) изменения курса издания в сторону определённой «желтизны». Но главным противником таких перемен стал Владимир Мамонтов – новый главный редактор «Известий».
– Владимир Константинович, сегодня федеральные газеты весьма сложно позиционировать – и это наводит на грустные мысли о том времени, когда в «Правде» не было правды, а в «Известиях» – известий...
– Времена очень редко повторяются в своём полном подобии. Вряд ли сегодня уместны такие аналогии – газеты в массе пользуются гораздо большей свободой, чем в семидесятые, к примеру. Другой вопрос, как они этой свободой распоряжаются...
– Известно как: ктото эксплуатирует тёмные стороны человеческого подсознания и на этом наращивает тиражи, ктото обеспечивает интересы своих хозяев. Естественно, очень сложно поверить, что ваш, к примеру, коллектив работает абсолютно без оглядки на «Газпром»...
– «Газпроммедиа» действительно владелец газеты. Но это не значит, что менеджеры «Газпрома», люди предельно занятые своей основной работой, руководят «Известиями».
– Что в таком случае определяет редакционную политику?
– В первую очередь внимание к аудитории, к тем насущным вопросам, которые её волнуют и освещение которых она желает видеть в газете.
– Чтобы эта идиллическая картина воплотилась в жизнь, аудитория должна быть довольно однородной. Федерация же населена весьма разнообразными людьми, у которых и потребности разные – даже в зависимости от того, где живут отдельные покупатели вашей газеты или её подписчики.
– Именно поэтому я считаю важным, что мы движемся – пусть и не спринтерскими темпами, но в нужном направлении. К примеру, в новом подписном периоде зафиксирован небольшой, но рост тиражей. Я считаю этот отрадный факт результатом правильно выбранного тона газеты. Без ярко выраженного «Чего изволите?» по отношению к власти, но и без оголтелой критики всего и вся (с целью, в первую очередь привлечь внимание к своей особе).
– Консерватизм в России ассоциируется прежде всего со скукой. А скучная газета – мёртвая газета.
– С разумным консерватизмом так рьяно боролись двадцать лет все, кому не лень, что сегодня в обществе создался определённый дефицит на осторожные суждения и взвешенные мысли. Мы этот спрос удовлетворяем, благодаря чему и являемся первыми (смею надеяться) в своей «весовой категории». Что же касается скуки, то вряд ли нашу газету будут читать те, кто желает развлечься. С другой стороны возрастной контингент нашей аудитории – от двадцати пяти лет и старше, большая часть читателей имеют высшее образование... То есть и развлечения они понимают несколько иначе, чем, к примеру, читатели более либеральных газет.
– Нужно ли ваш ответ понимать так, что вы полностью открещиваетесь от либерального мировоззрения?
– Что касается конкурентов, о которых я сейчас упомянул, то это было, скорее, обобщение. Что же касается либерализма в понимании политическом, то здесь в последнее время наблюдается некоторый вакуум. Либеральная оппозиция как реальная политическая сила пока отсутствует.
– То есть, если её не замечать, то её, действительно, как бы и нет...
– Почему же? Люди, считающие себя противниками нынешней власти, есть. Но до статуса оппозиции им явно не хватает двух вещей: позитивной программы и той социальной прослойки в обществе, на которую они могли бы опереться. Лозунг «Россия без Путина» в качестве восклицания на митинге может быть и хорош, но мало что даёт уму и сердцу каждого отдельного человека. Глеб Павловский на одном из наших политклубов точно заметил в полемике с одним из активистов «Другой России»: «Хорошо, Владимир Владимирович перестал быть президентом. Дальше его куда девать? Интернировать? Зачем, если он уже не президент?» Получается, что этим лозунгом «Другая Россия» полностью признаёт исключительное значение нашего действующего президента в жизни страны, даже тогда, когда срок его полномочий закончится. Задуматься над тем, почему Путин, несмотря ни на что, остаётся наиболее рейтинговым политиком, нашей так называемой оппозиции просто в голову не приходит. Действительно, что такого сделал Путин, что его так любит народ? И что сделал, к примеру, Чубайс для обеспечения своего полнейшего неприятия в обществе?
– Допустим, о своей любви к Путину народ ежедневно узнаёт из телевизора... А ненависть к Чубайсу поддерживают ежемесячно оплачиваемые счета за коммунальные услуги.
– Допустим. Но вы же не станете отрицать того, что желание «Другой России» свергнуть сегодняшнюю власть помимо совершенно реальных революционных издержек пугает народ ещё и весьма вероятным возвращением в «весёлые девяностые». Чего подавляющая часть общества решительно не желает. Именно эта часть в перспективе и сможет стать его, общества, стабилизирующим звеном. Поэтому у консервативных изданий в ближайшей перспективе прогнозы могут быть весьма благоприятны.
– Знаете, вы в этой ситуации напоминаете интеллигента, вооружённого тростью, в кругу злобных маргиналов, в руках которых имеются вполне жуткие колья и арматура. К примеру, аудитория у вас есть. Но есть и газеты, которые, пользуясь властным ресурсом, в повседневной практике не гнушаются и запрещёнными приёмами. К примеру, их бесплатно разносят по почтовым ящикам (хотя они позиционируются как общественнополитические, а не рекламнобесплатные газеты). Борьба за тиражи, таким образом, выигрывается в самом начале раунда.
– А я и не возражаю, когда на этом ринге идут «бои без правил». И сам я в них участие принимал и довольно часто побеждал. Пока, наконец, не понял простую истину: законы юридические обойти можно, очень трудно обойти законы природы и общества.
– А именно?
– Вот вы, к примеру, часто читаете ту самую газету, которую бесплатно раскладывают в ящики ваших же потенциальных подписчиков?
– Не особенно и только по долгу службы.
– А работать в ней согласились бы?
– Сложный вопрос... Пока, наверное, он даже не обдумывался.
– Доказано?
– Пожалуй, да. Хорошо, давайте подойдём к газетному делу с другой стороны. Когдато СССР был самой читающей страной в мире. Потом у людей появилась возможность заняться делом и тиражи печатной продукции резко упали. А ещё через некоторое время оказалось, что и писатьто особенно некому – поскольку эти два процесса диалектически взаимосвязаны. И в редакциях (как федеральных, так и местных) начался жуткий кадровый голод. Как он удовлетворяется в «Известиях»?
– Вопрос, как я понял, о том, откуда мы берём журналистов? Сегодня я всё больше убеждаюсь, что их нужно растить самим. При этом вряд ли стоит уповать на нашу систему высшего образования. В Москве факультет журналистики МГУ и несколько филфаков дают определённый выход кадров. Хотя, конечно, и об их выпускниках нельзя говорить, как о состоявшихся журналистах. Но, к примеру, был я недавно в одном большом волжском городе. Огромный журфак местного университета. Буквально на каждом курсе – по четыреста девяносто девушек и по десять юношей... Реально по окончании вуза в журналистику идут работать пятьдесять человек. Но замуж выходят практически все! Делото хорошее, просто к нашим кадровым потребностям оно не имеет никакого отношения. То есть ставку нужно делать на людей, не растративших определённых личностных качеств: любознательности, общительности, энергичности... И года за два (при упорной работе) эти люди вполне способны встать в ряд с лучшим журналистами «Известий».
– Есть и второй путь пополнения рядов...
– Вы имеете в виду переманивание уже состоявшихся сотрудников из других СМИ? Это очень опасная практика, способная в первую очередь развалить уже существующий коллектив. Рынок журналистов в Москве перегрет. Все сотрудники, которых я как главный редактор, может быть, и хотел бы видеть в нашей газете, уже весьма неплохо трудоустроены. Если предлагать им эксклюзивные условия, нужно както объяснить уже имеющимся журналистам (профессионалам, замечу, не самого последнего разбора), исходя из каких предпосылок вновь приглашённые сотрудники будут получать в тричетыре раза больше. Гораздо продуктивнее, если новые кадры растут рядом с опытными бойцами и тянутся за ними – как в мастерстве, так и в условиях оплаты.
Анатолий КОНОНЕЦ