Рядом с Зоей нельзя было ни на минуту отвлечься. Вроде как сидишь на пороховой бочке и того гляди - взлетишь в воздух. Неожиданный вопрос, открывающий разнообразное и глубокое знание какого-то предмета, мнение, отличное от других. И особое отношение к написанному сегодня слову, которое завтра увидят 11 миллионов читателей <Правды>.
- Я никогда не думала о том, сколько людей прочтут мою статью, а представляла, как воспримет критику или похвалу вот этот конкретный человек, о котором пишешь плохое или хорошее, - заметила в недавнем нашем разговоре Зоя Быстрова.
И рассказала давнишнюю историю.
В первый год ее работы в Ярославле произошла сенсация, о которой с помощью газетчиков узнала вся страна. Один молодой человек, Юрий, в дорожной катастрофе лишился ноги. Ярославские хирурги провели уникальную операцию и ногу пришили. И собкоры, и наши журналисты атаковали больницу, профессора-хирурга, сотворившего чудо. Он, кстати, был категорически против какой-либо шумихи. Но где там! Пишущая братия буквально штурмом взяла палату. Потом, торопясь, обгоняя друг друга, писали корреспонденции. Но затем началось отторжение, под вопросом была сама жизнь Юрия, ногу ампутировали очень высоко. Об этом газеты уже промолчали. А Зою многие годы мучило ощущение лишнего вмешательства в чужую жизнь и чувство личной вины за это. Оно отпустило ее только десять лет спустя, когда она набралась мужества позвонить Юрию. Его мать ответила, что сын на работе, женат, у него двое детей. Но встретиться с ним у Зои уже не было сил.
Среди любимых снимков - подаренная космонавтами фотография обратной стороны Луны, таинственная, влекущая. Наверное, и в каждом из нас есть сторона, скрытая от других.
У Зои Быстровой это ее личная жизнь, в которую она не очень-то пускала. По существу лишь в канун юбилея я смогла задать ей некоторые вопросы.
Она сталинградка, из многодетной семьи, которую поднимала мать Прасковья Михайловна - отец не вернулся с фронта. Мама и сейчас с Зоей, только теперь дочь оберегает ее. Зоя поступила на филфак Ленинградского университета, курс там вел молодой Федор Абрамов, он же потом и вручал ей красный диплом.
К осени молодой филолог прибыла по месту распределения в Мурманскую область. В сентябре шел лохматый, пушистый снег. А места в школе ей не нашлось - детей в классах не хватало. Предложили пойти репортером в радиокомитет. И началась трехлетняя жизнь в гостинице, где она поселилась вместе с ребенком. Случалось, забегала покормить малыша, а из комитета срочный вызов - редактор с претензией: почему в корреспонденции на последней странице точки нет? Что должен думать диктор? Но она не в обиде, школа была хорошая: требованию руководителя научись подчиняться, командовать всегда научишься.
Командовать, кстати, пришлось скоро, ее рекомендовали редактором молодежной газеты <Комсомолец Заполярья>, где в штате были одни мужики, да еще Севером воспитанные. Она себя считала строгой и жесткой. Тем более трогательным оказалось приглашение спустя двадцать лет на юбилей газеты и теплые слова о ней. Север подарил и другое тепло - встречу на атомоходе <Ленин> с Юрием Гагариным и последующую с ним крепкую дружбу, знакомство с Фиделем Кастро, медаль за активную работу на краю России.
Потом была учеба в высшей партийной школе, распределение в Агентство Печати <Новости>. Там ее поначалу всерьез не приняли. А она сделала сразу три материала из северного опыта, и все три попали в число лучших.
Так Зоя Быстрова попала на <престижное> место, в ульяновский корпункт, с квартирой и лимузином. Вот уж где было обширное поле деятельности - открывался ленинский мемориал, тема вождя революции была тогда на пике спроса.
В Ульяновске она обжилась, ее полюбили. А Зое уже и здесь не сиделось - приехала в АПН, предложила корпункт закрыть, потому что ленинская тема, мол, уже в новостях приелась. Первый секретарь Ульяновского обкома просто рвал и метал, узнав о <выкрутасах> Быстровой, и обещал дать такую характеристику, что <и в районку не возьмут>. А ее пригласили в <Правду> - одну из лучших тогда газет. Потом еще долго ходили слухи, что есть там у Быстровой какая-то рука. Но нет, просто приметили по прошедшим материалам.
Новому собкору достались четыре области: Владимирская, Ивановская, Костромская, Ярославская. Жить она решила в Ярославле. Еще не знали первые секретари, что направили к ним не просто красивую женщину, а смелого, придирчивого и наблюдательного корреспондента. Пройдет немного времени, и первый секретарь Ярославского обкома направит жалобу в <Правду>: <Быстрова не разделяет царящего в области энтузиазма>. Эта фраза надолго развеселила весь коллектив газеты.
А секретарю было на что жаловаться. Одна корреспонденция <Конфликт на Муриной горе> - о председателе колхоза, выступившем против безграмотного указания райкома партии, чего стоила. Про Мурину гору из Борисоглебского района узнали все - от Министерства сельского хозяйства до забытых Богом деревень. На Быстрову посыпались кляузы, наветы, оговоры, письма в ЦК.
Во всех четырех областях Быстрова открыла общественные приемные по жалобам. В Ярославле председателем такой приемной стал работник <Северного края> Николай Степанович Ракитин. В быстровской квартире и сегодня все шкафы забиты бумагами, в основном, это переписка с читателями. Перебирая письма и фотографии, она вспоминает, скольких защитила, скольким помогла одолеть беду, получить квартиру или достойную пенсию. Уходили герои ее статей, но оставалась связь с их детьми. Даже те, кого она критиковала, нередко потом становились хорошими друзьями. А те, кто активно ее не любил и побаивался, никогда не решались явно вредничать.
Близких друзей среди власть имущих у нее не было: Зоя
свято блюла свою независимость в выборе тем, объектов для критики - всякое подобие кумовства было исключено. Теплоту общения ей восполняли дом, семья, муж-единомышленник.
В 1992 году тогдашний редактор <Правды> Геннадий Селезнев начал чистку кадров, многим опытнейшим работникам газеты было сообщено об отставке. Быстрова ушла, напрочь отказавшись от лестных предложений из других изданий. Ни в чем своим принципам не изменила.
Легко ли рассталась со своим звездным прошлым? Говорит, что легко, потому что ушла от трудной и напряженной собкоровской работы. И представься вдруг возможность повторить пройденное, уверяет, едва ли рискнула бы. Хотя любимые ею поэтические строчки опровергают это решительное заявление: <Жизнь на свете только миг, /Только расстворение. /Нас самих во всех других, /Как бы им в дарение>.
Сегодня у Зои Ивановны юбилей. И журналисты <Северного края> от души ее поздравляют.
Фото из домашнего архива.
Инна КОПЫЛОВА.